— Пошли, — сказал он и подтолкнул Гэвина к большому залу. — Ты же не хочешь заставлять их ждать и вызвать гнев Магды.

Они вошли в зал, где для церемонии была отведена небольшая часть. Два стула, обтянутые дорогими тканями, стояли друг напротив друга. Богатая ткань переливалась в свете свечей и факелов, превращая удобные стулья в кресла, подходящие для королевских особ. Между ними была установлена вуаль из тонкого прозрачного газона: символический барьер, отделяющий невесту от жениха, прежде чем их объявят мужем и женой.

Как священнослужитель, Эмброуз занял свое место перед стульями. Баллард подтолкнул Гэвина к тому, что был справа от него.

— Помни, не садись, пока Эмброуз не скажет, — его сын все еще был бледен, как привидение. — И не падай в обморок.

Он улыбнулся, когда Гэвин, нахмурившись, повернулся к нему:

— Я не какая-нибудь неженка, отец.

Эмброуз фыркнул:

— В Кетах-Тор, конечно, нет такого переизбытка.

Над ними открылась и закрылась дверь. Баллард проследил за небольшой свитой женщин, пока они спускались по последнему лестничному пролету. За исключением Циннии, все женщины надели ту же одежду, что и на Модрнихт. Теперь в его глазах они были голубками, а не овсянками и вьюрками, щеголяющими оттенками серого в своих юбках и лентах. Невеста была одета в струящееся платье, расшитое блестящими нитями, — приобретение Гэвина во время одной из вылазок в мир за пределами Кетах-Тора. Замысловатая вышивка отражала свет, казалось, струясь волнами по подолу платья и ниспадающим рукавам. Черты лица Циннии, величественные, как рассвет, расплылись в широкой улыбке, когда она увидела Гэвина.

Взгляд Балларда остановился на Луваен, одетой в платье, которое, как он помнил, было красным. Он снял его с нее вечность назад в чувственной тишине своей спальни. Может быть, сегодня вечером она позволит ему помочь ей во второй раз. Она ответила на его пристальный взгляд, слегка нахмурившись, и он уловил вспышку раздражения в ее глазах. Ей не понравилось, что он надел плащ с капюшоном, больше, чем Гэвину.

Как только они добрались до стульев, Эмброуз попросил Гэвина и Циннию сесть по обе стороны от завесы, соединив руки под ней. Сама церемония была простой: бархатным шнуром обхватывали руки пары, со словами заверения жениха и невесты в том, что они вступили в союз добровольно, и обменом клятвами в любви и верности.

Эмброуз вознес над ними молитву о счастье и долгой жизни, и Баллард постарался не вздрогнуть. Он посмотрел на Луваен, которая наблюдала за своей сестрой. Её бледная кожа туго обтягивала лицевые кости, слабая улыбка блуждала вокруг ее рта.