У меня дрогнуло сердце от слов Карата и той мрачной хищной уверенности, которая теперь обволакивала его особенной аурой истинного демона, чья черная кровь закипала при мысли о боли и войне.

Я больше не могла думать о семье и их мыслях в отношении нас, когда кинулась в коридор вслед за Плутом и Каратом, поймав его за руку уже на пороге и тут же почувствовав, как он вздрогнул и напрягся, явно не ожидая от меня ничего подобного.

В какой-то момент мне даже показалось, что сейчас он вырвется и просто скроется в закате, разбив мое сердце, которое успело настолько привязаться к нему, что это пугало меня.

Но он остановился и обернулся, делая шаг назад. Ко мне.

Касаясь горячими ладонями моего лица и чуть улыбаясь, когда я сама прижалась к ним, ощущая, насколько холодная моя кожа по сравнению с его и как колотится мое сердце, в отличие от его ровного размеренного стука.

— Что бы ты ни задумал, пожалуйста, будь осторожен. И возвращайся…

— Да, детка. Мы еще не закончили с тобой, помнишь? — мужчина подмигнул и склонился, прикасаясь к моим губам осторожно и легко, но я не могла отпустить его так быстро, потянувшись вперед со всей той нуждой в нем и своем черном безумии, чтобы прижаться крепко-крепко, буквально впиваясь в его губы, словно он был моим последним вздохом.

Я не умела молиться. Не знала правильных слов, с которыми можно обратиться к Богам, чтобы они услышали.

Но в эту минуту я молилась. Так горячо и отчаянно, как только могла, прося рыдающей душой нашего великого Праотца присмотреть за лучшим из его воинов, чтобы только он вернулся ко мне. Живой.

Я знала, что в любой другой ситуации Карат сдержался бы и не пошел на поводу у моей страсти, но не сейчас, когда моя душа была распахнута для него, а сердце колотилось так неистово, противясь отпускать от себя. Он сорвался. Отдал мне всю свою страсть и ту безудержную нежность, которая опаляла и сводила с ума, оставляя на сердце ожоги.

Его губы были властными, требовательными и жадными.

Он не боялся ранить, не думал о том, что за моей спиной семья, которая может увидеть нас.

В этот момент были только мы, обнаженные душами и тянущиеся друг к другу теперь без оглядки на условности или что-либо еще.

— Когда вернусь, повторим, — выдохнул Карат в мои припухшие влажные губы, отрываясь с трудом и словно насильно отдирая себя от меня, потому что вынужден был уйти во имя семьи и будущего всего рода Берсерков.

Я только кивнула ему в ответ, будучи еще долго не в силах уйти с крыльца и глядя на темнеющий лес, в котором скрылся мой отважный и самый прекрасный из мужчин. Ждала, когда мое сердце перестанет кричать и успокоится. Но не получалось…