И всё это я понимала. Головой.

Но как было объяснить сердцу, которое металось и разрывалось от безумно долгого ожидания?

Когда папе нужно было уходить в дозор вместе с Сумраком, его место занял Сапфир, который так же не отходил от меня и вот теперь сидел на крыльце, тоже глядя в лес и пожимая плечами:

— Столько всего произошло сразу, что лимиту терпения может просто прийти конец, понимаешь? Мы же Кадьяки. Наша кровь не даст сделать пробежку по лесу и успокоиться. Нужно что-то более яростное…

Мужчина говорил что-то еще, а я перестала дышать, вдруг цепляясь за эту фразу, сказанную лишь для того, чтобы успокоить меня.

Сапфир и не подозревал, что эффект будет прямо противоположный, когда я подскочила как ошпаренная, стиснув кулаки и заставляя мужчину нахмуриться и подняться вслед за мной.

— Звезда?

Чертова кадьякская кровь!

В голове словно прозвучал голос Карата — томный, манящий, сексуальный, мурлычущий, — который почти пропел: «Мы звери, детка. И если не будем трахаться, то будем убивать. Жестоко. Кроваво».

Я видела, в каком состоянии Карат уходил из дома. Чувствовала его жажду крови. И если он эти дни не убивал где-то тайком, то…

— У тебя есть телефон Райли?

Кажется, мой голос был слишком резким и напряженным, чтобы Сапфир успел скрыть свое удивление и то, как поползли вверх его брови.

— Конечно, — с некоторой задержкой кивнул он, глядя на меня так, словно увидел впервые в жизни.

— Мне нужно позвонить ему. Срочно!

— Звезда, ты не в порядке. И что бы ты ни задумала, давай дождемся утра и…

— ТЕЛЕФОН!

Кажется, Сапфир был настолько ошарашен, что больше не смог ничего сказать, только достал из брюк свой телефон, быстро отыскав нужный номер и протягивая его мне с первыми монотонными гудками.

— Райли, — выдохнула я без какого-либо приветствия, когда гудки сменились тишиной на другом конце провода, — ты нужен мне! Сейчас же!

— Буду через пять минут.

Лишь когда я услышала его голос, то поняла, что парень спал и был вероломно разбужен нами, отчего стало не по себе. Но ядерная война, которая бушевала во мне сейчас, не признавала никакого промедления!