– Как, Джэд?! Я всё сделаю!

– Поцелуй меня…

Кипение крови? Да. Только чтоб она закипела, надо, чтобы огонь уже горел. Ты выбрал не то время, чтобы привести меня в Нергере, отец. Ты поторопился.

Он отрывается от моих губ и почти трепещет:

– Говори!

– Дэрэк… если бы я попал в Нергере в тот день, когда мы увидели друг друга, я бы утешился…

Всё. Отступать некуда. Я обречённо закрываю глаза. Прости, Эльги!

Тишина пугает. Но щека, прижавшаяся к моей, мокрая от слёз… Слёз?!!

– Джэд, ты сам-то хоть понял, что сказал?..

Да, любимый… на моей голове сплетённый тобой венок. Венок из цветов Нергере. Пути назад нет. Недаром я так долго сопротивлялся твоей просьбе показать тебе этот мир. Теперь или ты примешь, или…

Вода в Океане глубока. Настолько, что надёжно скроет все проблемы и печали мятущейся души.

– Джэд… сначала я был твоим никчёмным спутником. Потом братом и другом. Затем – любовником, неделю назад стал мужем… Я любил тебя всю жизнь, сначала неосознанно, после Мариника – безгранично, с нашей первой близостью – безумно… Но я всегда ставил знак равенства между нами с Эльги. То, что ты сказал… теперь ты принадлежишь мне! Только мне, с этого мига – и навсегда! Твои невероятные глаза, твоё прекрасное тело, волны твоих смоляных волос, эта таинственная полуулыбка-полуусмешка, эти тонкие чувственные пальцы, мускулистые руки, навечно стянутые браслетами… Всё это – моё! Я больше не буду ревновать. Не стану смущаться. Я получил больше, чем в самых смелых фантазиях… Я получил тебя – вместе с этим признанием. Я не думал, что можно сказать больше, чем тогда, когда ты на балу рассказал мне о своих чувствах… Оказалось – можно! Джэд, синеглазое совершенство, король и Хранитель Саора, мой муж с благословления Создателя, моё счастье, моя любовь, моя жизнь…

Он рыдает, уткнувшись мне в плечо.

– Дэрэк, – теряюсь я, – ты же знаешь, я не переношу слёз. Особенно твоих. Что мне сделать, чтобы ты перестал плакать? Забрать свои слова назад?

– Попробуй только!

И дальше реветь…

Все они надо мной издеваются! Каждый по-своему.

И я решаюсь.

Ещё утром я колебался. Как сомневался семнадцать лет.

Но отец правильно сказал тогда: когда наступит время, ты поймёшь.