Что мне ей сказать?

– Девочка моя, как жить-то дальше будем? Ладно, слушать гадости от посторонних. Мы с Джэдом их наслушались за шестнадцать лет… Одна Зэльтэн чего стоит. Но ты – наша дочь. Наша, Аль. Общая. Видеть, как тебя в темноте лапает блудливый мерзавец выше наших сил. А когда в ответ на замечание отца, разнявшего вас – да, Аль, отца! – ты дерзишь, когда сейчас ты попрекаешь меня…

Голова начинает кружиться.

– Папа, прости… Этот Ридлен просто смазливый урод. У меня ничего с ним нет. На балу прилепился… Мне было просто приятно, что он вокруг вьётся. От мыслей тоскливых отвлекает. Хочешь, я у Синеглазого прощения попрошу? Он правда, очень переживает? Я не думала, что так его обижу…

Я через силу усмехаюсь:

– Ты сейчас очень похожа на маму, Аль. Сначала ранишь, потом пытаешься зализать рану. И обе считаете себя неравнодушными.

– Папа, я на самом деле не равнодушна… Ты знаешь, как это – любить его.

– Да, знаю! И как он любит в ответ – тоже! Но не могу же я испытывать вечное чувство вины за собственное счастье?! Оправдываться перед всеми – простите, что мне повезло, не знаю уж, за какие заслуги, заслужить и удержать взаимность бесконечно любимого мной человека?!

Аль с тревогой подвигается вперёд:

– Папа, что с тобой? Ты весь горишь!

Она права. И этот огонь не результат волнения. Мне нехорошо. Очень хочется пить – и ещё лечь, раскинуться по прохладной простыне… закрыть глаза…

«Дэрэк!!!»

Не важно, где и когда мне плохо. Дома в Саоре, на Земле, или в любом ином мире. Цепляет ли меня магией или я умудряюсь навредить себе сам.

Результат один – ловят меня самые сильные и надёжные руки на свете…

***

– Жарко…

– Дэрэк, я и так охладил вокруг тебя воздух дальше некуда. Чуть-чуть прибавлю – заморожу окончательно.

– Джэд, что со мной?