5. ВИРУС

– Папа, ты звал?

Через неделю Посвящение. Ариэль очень серьёзна и собрана. В отличие от Мэль, по которой не понять – сознаёт ли она всю торжественность момента? Носится, словно шергом ужаленная, со Стэном по мирам, каждое утро дубасит его мечом, отца упросила заняться с будущим мужем магией… Вот Джэду забот не хватало! Хотя он не против, в Стэне души не чает, даже дотрагивается – с осторожностью, но всё-таки! Для него и это много значит.

А моя доченька из Корха последние две недели не вылезает. Дейзи ей уже и замок показала до последнего уголка, и все сложные моменты обрисовала, и со старейшинами познакомила. Хорошая из неё принцесса выйдет. Ответственная.

Только иногда мне хочется, чтобы она ещё была и счастлива. Несмотря на то признание, что вырвалось у неё в столовой. Не хочу умалять силы её чувств, но, если бы все девушки, считающие себя безнадёжно влюблёнными в пятнадцать лет, пожизненно хранили бы верность первому избраннику, человеческий род пересёкся бы.

Правда её избранник… не совсем обычный. Его разлюбить тяжело. Почти невозможно. Мне ли не знать…

– Аль, ты зачем вчера Джэду нагрубила?

В ответ – колючий взгляд:

– Потому, что напросился! Не его забота за мной присматривать! С кем хочу, с тем и буду встречаться!

– Доча, Синеглазый прав. Ридлен не пара для юной девочки. Дело даже не в разнице в восемьдесят лет, а в его распущенности. Он уже три раза расторгал Обряд, о его связях с неодобрением рассказывают в каждом доме. Сын Дорсина не из тех, с кем можно оставить дочь наедине. Особенно – будущую принцессу.

– Я уже взрослая. Имею право гулять вечером с понравившимся человеком. Нечего следить за мной!

– Он не следил. Он увидел. И вмешался – весьма вовремя.

– За собой пусть следит! Или за тобой!

Я тру виски. Резкие слова Ариэль отзываются неожиданной болью.

– Аль, я понимаю, что ты готова на всё, чтобы вытеснить из сердца свои настоящие чувства. Но Джэд в них не виноват! Нечего на нём срываться! Ты знаешь, как он переживал?!

– Нет, не знаю! Тебе виднее! Как и что вы там переживаете в одной постели!

Кровь приливает к щекам.

Дэрэк, спокойно. Она твоя дочь. И настоящая причина этой грубости – ревность. Не к отцу. А к синеглазому красавцу, влюбившему в себя половину своего королевства… Твоему мужу.

Жар не проходит. Я присаживаюсь на подоконник, прижимаюсь лбом к холодной стене.