Нашли и описание ритуала, который должен был достать душу с того света, а всю оставшуюся силу и неизбежный, с точки зрения колдуна, откат от разрыва ткани мироздания — бесхитростно направить вдоль реки к прииску.

Оценить жизнеспособность этого ритуала не брался ни Косоруков, ни волшебники из городских, кого привлекли к изучению записей. Колдун опирался на энергетические потоки, и никто не мог ответить на вопрос, откликнулись бы те на столь серьезную жертву, как хозяйка, или нет.

В пещере они осмотрелись, полистали записи и оставили все как было до прибытия ученых — пусть у них голова болит. Только нежить выволокли наружу, чтобы с ней расправился солнечный свет: от Рождественска путь неблизкий, за эти дни и без того несвежие трупы сделали бы нахождение в пещере невыносимым.

К облегчению Косорукова, который об этом волновался, в историю с колдуном следователь сыскной полиции, дававший задание о расследовании, поверил. На телеграмму, которую очередной гонец направил из Хинги от имени охотника за головами, пришел быстрый короткий ответ, что специалисты из губернского города приедут как можно быстрее.

Прибыли и впрямь быстро, чуть больше чем через две недели, притом с наемной повозкой, которая оказалась очень кстати при вывозе всего колдовского наследия. К этому моменту жертвы колдуна были уже опознаны другими приисковыми и похоронены на городском кладбище вместе с останками колдуна и его жены, а родным, у кого они были, отправили письма с печальной вестью.

И Дмитрий имел возможность воочию наблюдать, как сама себя бережет тайна хозяйки этой земли. У пары немолодых волшебников, которые прибыли за материалами, не возникло и тени сомнения в том, что все рассуждения покойного о земле и каких-то особых свойствах Анны Набель являлись его бредом. Они искренне посочувствовали девушке, ставшей предметом одержимости сумасшедшего, участливо расспросили, не сильно ли она пострадала…

Анна в момент разговора с ними не собиралась никуда выезжать, поэтому одета была как приличная барышня, и даже револьвер свой по стечению обстоятельств не взяла — он после всех злоключений стал заедать, и как раз утром пришлось отдать его мастеру. Потому закономерно, что как хрупкую девушку ее и восприняли. Непривычным было то, что ей это было приятно — именно сейчас и в этой компании. Не из-за незнакомых волшебников, а из-за Дмитрия, который постоянно был рядом, то и дело брал за руку или приобнимал за талию, трогательно оберегал и смотрел с такой нежностью, что доказывать что-то и спорить совсем не хотелось. Она полностью ему доверяла и была абсолютно уверена, что здесь ее слабостью никто не воспользуется.