Мариона все-таки встала на ноги, обошла стул и взялась за его спинку, стиснув дерево длинными пальцами. Каждое ее слово шло от души, от самого сердца и поэтому на лице застыли боль и вина.

– Я знаю, что простить нелегко. Знаю, что все, что ты пережил, это результат моей трусости и мне, как матери, нет оправдания. Я знаю, сынок…

Это слово далось ей особенно тяжело. Назвав Итана сыном, Мариона замерла, будто ждала, что получит удар или что-то вроде того. Но Итан не шевелился, он смотрел прямо ей в лицо и просто слушал. Понять, о чем он думал, не представлялось возможным.

– Я прошу прощения… нет, я вымаливаю твоего прощения, Итаниэль!

Из глаз Марионы покатились торопливые слезы, но она даже не подумала их смахнуть. Она смотрела не отрываясь в лицо сына и, казалось, заставляла себя мысленно проживать то, что выпало на его долю. Я почувствовала резкую боль в руке, и чуть было не вскрикнула. Итан так сильно сжал мои пальцы, что они едва не хрустнули.

– И я, и твой отец знаем, что уже поздно, но мы готовы сделать все, что потребуется, чтобы помочь тебе.

– И не только они, – негромко добавил Инжен. Парень тоже смотрел на старшего брата, но его взгляд был открытым, готовым столкнуться с бурей в глазах Итана. – Помимо родителей у тебя есть, по крайней мере, один брат.

– Эх, ты, – усмехнулся Грайс. – А я что же? Девица? Брата у него точно два!

Я не могла не улыбнуться, несмотря на тяжесть этой сцены. Казалось, что Грайсу все нипочем. Что он ни к чему и никогда не относится с должной серьезностью. Но это, скорее всего, было напускным. Сердце у парня было доброе, а значит, и сопереживать он умел. Просто прятался за напускной беспечностью.

– И сестра у него, между прочим, тоже есть, – недовольно хмурясь, добавила Иледия. – И пользы от меня гораздо больше, чем от вас обоих!

– Я понимаю, что сложно это принять через столько лет, Итаниэль, – сказал Маркус. – Нам всем нелегко. Наш мир так же, как и твой, перевернулся. Ну, или почти так же. Но я уверен, что общими усилиями мы научимся быть семьей.

– А разве у тебя уже нет семьи? – сухо спросил Итан.

Маркус выдержал его взгляд, не опустил головы. Он понимал, что сейчас в Итане говорила детская обида. В нем проснулся обиженный ребенок, лишенный внимания родителей.

– Есть, – терпеливо ответил он, продолжая смотреть в глаза сына.

– А твоя жена тоже хочет стать с нами одной большой семьей?

Этот вопрос был явно лишним, я прикусила нижнюю губу, чувствуя, как нарастает напряжение.

– Если когда-нибудь тебе станет интересно, я расскажу тебе о моей жене. Но вчера на суде ты ее видел. Она полностью на нашей стороне и тоже будет помогать всем, чем сможет.