Я уже видела обнаженного мужчину, но той феерии чувств, что накрыла меня сейчас, я не испытывала. Тогда, с Робертом, все было иначе. Я не чувствовала ничего, кроме стеснения и неловкости. Однако, думая, что люблю его, я решила, что так и должно быть. Стыдливость – добродетель. Но сейчас, за закрытыми дверьми спальни, когда Итан стал моей жизнью, когда я обрела истинную свободу, робость отступила. Возбуждение и желание Итана пробудили во мне нечто новое, стыд остался за дверью.

Этот мужчина боролся за меня каждый раз, когда магия мучила меня. Все, что с ним случилось в последнее время, произошло по моей вине, но он ни разу не упрекнул меня. Он продолжал защищать. И я буду бороться до самого конца. И если этот месяц, что нам отведен, покажется слишком коротким, он все равно у нас будет. Я умею быть благодарной судьбе, и я буду благодарна.

Итан шагнул ближе, а я опустила глаза, рассматривая крепкое тело. Пробежала пальцами по груди, спустилась чуточку ниже, живот Итана напрягся, возбужденный орган дрогнул. Я обошла любимого мужчину, а потом с силой прижалась к его спине, обхватив грудь руками. Этот порыв сказал ему о многом. О том, как я нуждалась в нем, как скучала, как верю ему. Итан накрыл мои руки своими ладонями и повернул голову.

– Что бы ни ожидало нас в будущем, мы вместе, Этель. И я готов послать к чертям весь этот мир, лишь бы провести оставшееся время с тобой.

Он развернулся ко мне и вновь поцеловал. Как мы оказались на широкой кровати, я, наверное, вряд ли вспомню, но влажные губы Итана, покрывающие поцелуями мое тело, его нежные руки – обнимающие, стискивающие, ласкающие, я сохраню в памяти навсегда. Рядом с ним я не робела, открывалась полностью, не скрывала своего желания, ласкала его в ответ. Я поддалась собственному желанию, оно научило, что и как делать. Повинуясь своим чувствам и отклику Итана на мои действия, я любила его в ответ.

Внизу живота пульсировало все сильнее и сильнее ровно до тех пор, пока Итан не заполнил меня всю. В первый миг я напряглась, внезапно испугавшись, а потом расслабилась, принимая любимого. Сначала он двигался медленно и осторожно, а затем, когда все чувства оголились до предела, вошел в меня рывком и ускорился. Я погрузилась в круговорот незабываемых чувств, хотелось и плакать, и смеяться. Хотелось отчаянно любить, хотелось жить. А потом все взорвалось, и тело затопила истома.

До самого утра мы не выходили из комнаты, отдаваясь друг другу и нашей любви. Завернутые в простыни, смеясь встречали рассвет. Я впервые слышала искренний смех Итана, впервые за долгое время смеялась сама. Мы не думали и не говорили о страшных вещах, не боялись друг за друга. Это было так приятно и так незнакомо для нас обоих.