Пришедшая ночью идея к утру укрепляется, я утыкаюсь Арену в шею, урчу, потираюсь о него:

— Арен, я хочу попросить тебя об одолжении.

— Да-а, — Арен горячим дыханием проходится по моему загривку.

— Понимаешь ли, мы победили Безымянный ужас, у нас намечается мирное соглашение с демонами, культа Бездны больше нет... В связи с этим, раз уж у нас свадьба, могли бы мы... позволить Элиде встретиться с семьей?

В груди Арена клокочет рык, и громогласное «Нет!» эхом отдается под сводами сокровищницы.

Я почти не надеялась, что Арен согласится сразу, но я же, как он сам упоминал, упрямая. Урчу, покусываю его шею, мысленно нашептываю ласковые слова...

«Ее наказали за дело, суд был честным», — напоминает Арен.

«Ар-рен, ты сам говорил, что их должны были наказать не так строго, как приговорили, желая выслужиться перед тобой, — напоминаю я, разминая лапами его спину, — и если бы все было, как должно, и ты бы попросил за них словом дракона, им бы не изменили судьбу, они остались бы собой, могли бы общаться с семьей...»

— Лер-ра, — сопит Арен под моими когтистыми лапами. — Я до сих пор их покусать готов за то, что они сделали!

— Ар-рен, — склоняюсь к его голове, выискивая ухо, томно нашептываю, — считай, что я прошу за них правом дракона, ур-р-р...

Не помогло.

Я прошу за завтраком. И после него. И когда Арен собирается идти по делам. А оставшись тренировать Пронзающего с Рассекающей, продолжаю с ним мысленный диалог, обкатываю аргументы.

На обеде, в разгар увещеваний о том, что я прошу не полностью возвратить Элиде свободу, а лишь смягчить наказание ровно настолько, чтобы она могла хотя бы с семьей общаться, Арен вскидывает руки, в одной из которых вилка, а в другой нож, и вздыхает:

— Хорошо. Сдаюсь. Но полного прощения не будет.

— Я и не прошу.

— И это должно остаться в тайне: все же лучше, когда закон для всех един. Так всем спокойнее.

— И как же тогда?..

— Внешность останется измененной, снимем только запрет говорить о себе и подходить к близким.

— И ко мне. Я... хочу познакомиться поближе.