— Лер-ра.

— Арен, я... чувствую, что так надо. Считай это женской интуицией.

— В тебе говорит родственная кровь.

— Нет, — качаю головой. — Точнее, я, конечно, хочу вернуть ее Флосам потому, что они моя семья, пусть я к этому и не привыкла. Но ты обрати внимание, я же не прошу освободить или простить всех без разбора.

Просто чувствую, что... Элиде надо сейчас помочь. Она ведь не просто так в это влезла, их ведь заморочили, многих заморочили этим культом Бездны, его идеями.

— А остальные? Их тоже заморочили, всех простим? — И смотрит на меня так внимательно.

Этическая задача. Облокотившись на стол, тру виски.

— Арен, я понимаю, что это почти нарушение закона. Почти. Не спорь: если бы дело не касалось тебя, наказание было бы мягче. Но я... хочу пообщаться с ней. И не хочу быть для Флосов злодейкой, лишившей их дочери и даже не попытавшейся помочь. Ты прекрасно знаешь, что в Эеране у драконов репутация всесильных, и вот я дракон, ты дракон, мы спасли мир, а в награду не попросили помочь Элиде. Разве можно такое забыть, простить, не озлобиться?

Арен пристально смотрит на меня, и его эмоции тонут в моем беспокойстве, неуютном ощущении борьбы между желанием помочь Элиде и подспудным страхом навредить. Хотя в этом отношении куда уж хуже? И я продолжаю:

— К тому же она и остальные девушки увидели на практике, что неправы, что их идеология неверна... Они ведь узнали уже, что многое было обманом.

— Лера-лера, — вздыхает Арен. — Они и так живут сейчас в очень хороших условиях.

— Но они не могут встретиться с семьями, не могут даже друг с другом обсудить случившееся из-за особенностей заклятия, а ведь они обдумывают это все, это все варится внутри них, а выплеснуть никак. И семья... самое страшное, на мой взгляд — невозможность вернуться к семье, попросить прощения или просто получить поддержку...

— Думаешь, их поддержат? После всего, что они сделали?

— Все допускают ошибки, — напоминаю я, а сама пытаюсь представить, как Вальдемир отнесся к такому позору семьи. Вряд ли лучше, чем папа к известию о моем ограблении гробницы. Но у Элиды есть мама, бабушка... и дедуля наверняка хочет с ней познакомиться. — Арен, пожалуйста...

Изменять меру наказания и получать ключи для снятия заклинаний, не позволяющих Элиде приближаться к семье, говорить с ними, кому-либо рассказывать о себе и отталкивающих ее от меня, а также забрать ее портрет в новом облике, Арен собирается один.

— Солнце мое, — он поглаживает меня по волосам. — Твою зачистку в министерствах еще долго помнить будут, давай побережем нервы служащих, а заодно избавим тебя от потоков лести и попыток добиться приглашений на свадьбу во дворце.