Но кто знает, не направят ли кого-то Ульриху на замену, чтобы за Сандером следить.

От всего этого голова шла кругом.

Если что-то случится, то как же я без него? Я ведь уже привыкла.

Эти две недели Сандер был рядом, почти не отходил, словно старался наверстать все, что было упущено.

Был со мной.

Мы спали вместе каждую ночь. Он сам предложил, сказал: «Пойдем ко мне, жена. Хватит уже». Такой довольный. Это было немного странно – засыпать и просыпаться с ним рядом, но я привыкла. Мне нравилось.

Нравилось, как он обнимает меня, тепло его тела, его поцелуи…

Мне нравилось, как мы сидели у камина, на полу, на лохматых медвежьих шкурах, потрескивал огонь.

Последняя, перед его отъездом ночь.

Мы ходили к Камню сегодня, это стало уже привычно. А теперь – здесь.

Сандер сидел, уверенно опираясь на левую руку, правой поглаживая мое бедро под сорочкой. Так просто, так спокойно и хорошо.

Левая рука у него почти восстановилась, только немного не до конца сжимались пальцы, мелкие движения еще давались с трудом, чувствительность вернулась не вполне, но в целом… Обычный человек мог бы от таких ожогов умереть, когда кожа слезала клочьями… Уж без руки остаться – почти наверняка. Но мы не люди. Мы оба. И от этого становится слегка не по себе.

И даже старые шрамы на Сандере начали потихоньку разглаживаться. Невероятно.

Огонь в его крови.

Сияние силы чувствуется так отчетливо.

Альфред ведь тоже увидит это, не сможет не оценить.

– У меня есть одна безумная идея, – шепнул Сандер, потерся носом о мою шею. – Сегодня Камень кое-что показал мне… И я думаю – почему бы и нет?

– У тебя все идеи безумные, – сказала я, сердце чуть сжалось. – Что же ты придумал в этот раз?

– На самом деле, ничего такого, – Сандер пожал плечами, коснулся моей шеи губами. – Ничего такого, что я ни делал бы раньше. Имеет значение только день… На алтаре в Багряной роще приносят жертвы в дни равноденствия, весной и осенью. К весеннему я, думаю, вернусь, так что все можно будет провести как надо. В день зимнего и летнего солнцестояния танцуют в огне. Я отлично чувствую, сколько новой силы мне дал зимний праздник. Что если летний может дать не меньше? Прийти в поле ночью, лечь на землю… – он облизал губы. – Искупавшись в утренней росе… это как символ преображения и новой жизни.

И что-то такое скользнуло в голосе, что заставило меня повернуться, посмотреть на него. Глаза Сандера лихорадочно поблескивали.