Пришло время помогать себе самой. Я оценила свое положение. Без обуви, без оружия и связана. Я ни за что не сбегу от Хасима в таком виде. Но мы направлялись к утесам, которые я знала лучше кого бы то ни было. И Хасиму придется развязать меня, чтобы я достала ему желчь. Должен был быть способ удрать от него на скалах, потому что я не позволю ему отдать меня Илаю. Я тяжело сглотнула, приняв решение. Если не смогу сбежать от своего похитителя, значит оставался другой выход, для которого нужен был лишь один прыжок. Один прыжок, несколько секунд страха… и ничего. Я лучше умру на своих условиях, чем позволю Илаю прикоснуться ко мне.

Как только я приняла решение, меня охватило приятное чувство принятия. Вскоре его сменили печаль из-за того, чего я больше никогда не увижу и чего не сделаю, и сожаление о незаконченных делах, которые оставляю позади. Но больше всего я сожалела о Нейте и потерянном времени, которое могла бы потратить, чтобы выстроить с ним нормальные отношения. Он не заслужил того, через что я заставила его пройти, и если я не вернусь, то он всю жизнь будет нести это бремя на своих плечах. Меня утешало лишь то, что я смогла спасти его. Я совершила так много ошибок, ранила стольких людей, о которых по-настоящему заботилась. Спасение троллей и жизни Роланда могло бы, возможно, искупить мои грехи, если бы я не подвергла их опасности. Спасение жизни Скотта тоже. Он был придурком, но я никогда не хотела, чтобы он пострадал. Еще одна жертва, которую я оставила на своем пути.

Зазвонил телефон. Хасим достал мобильный и поспешил ответить. Он говорил на арабском, но что-то в его смиренном тоне и осанке подсказало мне, что звонил шейх. Хасим, казалось, что-то ему объяснял. Затем его голос принял извиняющийся, почти умоляющий тон. Было ясно, что шейх недоволен. Я слышала, как он кричал на Хасима, видела, как лицо моего похитителя побледнело и осунулось от словесной порки.

Хасим бросил на меня взгляд, словно впервые осознал, что я наблюдаю за его наказанием. Его рот искривился, и он грубо толкнул меня на землю. Я вскрикнула, когда приземлилась в кучу листьев, болезненно вывернув руки. Из последних сил отползла в сторону и села, привалившись спиной к дереву. Грубая кора впивалась в руки, а низко висящая ветка зацепилась за волосы, отчего на глаза навернулись слезы. Я уже была вся в царапинах, порезах и синяках, а меня еще даже не передали моему настоящему мучителю.

– Стоять, – резко приказал Хасим, словно обращался к собаке. Его суровый взгляд скользнул по мне, прежде чем он отошел на небольшое расстояние, продолжая умолять мужчину на другом конце линии.