У него даже мелькали смелые мысли о грядущем, ведь он подумывал подарить это бесценную коллекцию на одну будущую свадьбу, однако для начала нужно было эту самую свадьбу устроить, чем он и занимался, временами срываясь в сомнения, ведь теперь он не мог свободно распоряжаться временными и пространственными тканями, равно как и читать мысли и много чего ещё, что было в его арсенале… когда-то.

Но главное – результат, к которому он приближался со скоростью… Чжи Мон глянул на спидометр и благоразумно скинул скорость ещё. Осталось совсем чуть-чуть. Каких-то пара-тройка километров.

А воспоминания Хэ Су… Нет, звездочёт не сомневался, что она справится. Не зря же он её выбрал когда-то! И все эти крупинки слов, чувств и образов прошлого, в которых она сейчас барахталась, как в зыбучих песках, в конечном итоге станут её самым дорогим сокровищем. И неважно, что миновала тысяча лет. Ведь иногда даже для людей меняется восприятие времени: века проносятся минутами, а часы растягиваются на столетия.

Теперь и он это понимал.

– Для госпожи Хэ всё это было как будто вчера, – задумавшись, Чжи Мон позабыл, что император ждёт его ответа, и повернувшись к нему, встретил его печальный взгляд.

– Ты думаешь, для меня – иначе? – слабо усмехнулся Ван Со. – Тебе ли не знать, как коротка тысяча лет… – Он помолчал и добавил: – И как отчаянно бесконечна.

«…если ты одинок», – мысленно продолжил Чжи Мон.

– А ты знаешь, каково это – тысячу лет просить у кого-то прощения и не иметь возможности исправить свою ошибку? Вернуть сказанные слова? Поступить иначе?

– Знаю, – прошептал астроном, глотая правду своих слов вместе с колючим комком, вставшим вдруг поперёк его горла.

– И за что ты так с нами? – тихо спросил Ван Со, отчего у Чжи Мона потемнело в глазах и он едва успел нажать на тормоз, останавливая машину у обочины. Вовремя. – Тысяча лет… Ты хоть понимаешь, что ты натворил?

– Простите меня, Ваше Величество, – разволновавшись, Чжи Мон и сам не заметил, как вновь вернулся к прежнему обращению. Впрочем, для него это всё тоже было как вчера, поэтому он не испытал и тени смущения. А вот раскаяние его затопило с головой, несмотря на то, что он просто честно делал свою работу – исполнял волю Небес. – Если можете – простите.

– Тысяча лет… – не слыша его, повторил Ван Со. – Не велика ли плата за ошибки?

– А бессмертие? – неожиданно для самого себя спросил Чжи Мон, облокачиваясь на руль и тяжело глядя на императора.

И вновь, далеко не впервые за эту долгую ночь откровений и открытий в угольно-чёрных глазах Ван Со мелькнуло удивление, а затем – понимание. Он шумно выдохнул, изменившись в лице: