— А что, если этот клиент вас в тюрьму и засадил? Если он вас сдал, вы все равно будете свое слово держать?

— Что надо? — дверь приоткрылась, в щели появилось мрачное лицо охранника.

— Что ты сказал? Кто?! — он оглянулся на меня, в глазах горело пламя ярости.

— Присаживайтесь к столу, мистер…

— Чернильщик, — прервал он меня и все же бухнулся обратно на стул. — Зови меня «чернильщик». Я ж подделывал документы, столько имен сменил, что первого уж и не припомню. То, под которым я тут числюсь, лишь одно из многих. Так кто же меня сдал?

Я довольно улыбнулся и принялся рассказывать все, что мне известно о преступнике. Не сразу, но Чернильщик вспомнил попаданца-Агхера. Тот не был его последним клиентом перед арестом, но все же запомнился.

— Он хотел документы, все чистенькие и идеальные, чтобы не подкопаться. Готов был платить столько, сколько и настоящие не стоят, — пояснил Чернильщик, нервно барабаня пальцами по столу. — Но я сразу сказал ему, что так не бывает.

— Почему?

— Можно нарисовать идеальную бумагу, чтобы точечка к точечке, почерк подделать в точности, как у выбранного клерка. Да только сразу будет видно, что подделка. Метрику при рождении дают — бумага должна быть старая, с изломами да замятинами, пожелтевшая. Да и клерки в администрациях — тоже люди. Может, для лорда какого документ начисто и перепишут, каллиграфически все завитки выведут, а для обычного человека и кляксы, и капли, и подтеки будут. И подделать такое куда сложнее, чем свежий чистенький документ составить. А ему нужно было, чтобы все было натурально, чтоб в полиции ни за что не подкопались.

— И что же вы сделали? — спросил, понимая, что он хвастается, что точно нашел решение.

— В ту пору как раз в Эльзарии наводнение случилось, помните? — я кивнул, я тогда еще студентом был, но о такой трагедии не знать было нельзя. — Много беженцев, много приезжих, много пострадавших. Я ему не красивые документики чистенькие подготовил, я ему бумаги неделю в болотной воде отмачивал, жаром и грязью состаривал. Я такие ему документы выправил, что они в руках у полиции на кусочки разлетались, чтобы замена срочная требовалась. В общем, так, что и не подкопаешься, чтобы он легко среди беженцев затерялся.

— Какое имя вы вписали?! — я перегнулся через стол, нависая над ним.

— Да кто ж упомнит, десять лет прошло?! Да и вообще, на слова да имена у меня память слаба. Вот на лицо помню, а по имени… я и не помнил, что его Агхер звали, пока вы не сказали. А что уж я там написал… — он безразлично пожал плечами.

— Может, у вас списки остались? Клиенты, их имена? — предположил я.