Полная тишина и магическая пустота оглушают. И вскоре я сам себе начинаю казаться бессловесной тенью, явившейся сюда либо за полным прозрением, либо за воздаянием.

Он лежит в ритуальном зале. Словно изломанная кукла, выброшенная небрежной рукой.

И это похоже на удар под дых.

− Отец, − стремительно бросаюсь к неподвижной фигуре.

Упав рядом с ним на колени, вскидываю руки, чтобы прикоснуться, перевернуть на спину… и замираю, боясь это сделать. Боясь увидеть, что он мёртв.

Дрожащие пальцы смыкаются на исхудалом плече. Тёплое. Осторожно тяну на себя. Тело отца безвольно заваливается на спину. На нём только рваная сорочка и штаны. Всё грязное и в пятнах. Тёмные волосы с проседью припорошены пылью и мусором, кожа серая от грязи. Босые ноги выглядят израненными, словно он очень долго бежал. И лицо, постаревшее на десятилетия, со дня нашей последней встречи.

− Отец, − снова зову я, прижав пальцы к его шее и с облегчением выдыхая, когда улавливаю слабое, но равномерное биение пульса. Жив.

Дальше быстро сплетаю заклинание для определения повреждений и паутиной накидываю на него. Сухие потрескавшиеся губы размыкаются, издавая хриплый прерывистый стон.

− Пить… − шепчет отец.

Бесы, у меня нет ничего. Не думал, что это понадобится.

Хотя… мы же в нашем убежище.

Осторожно опустив голову отца обратно на пол, я вскакиваю на ноги и бросаюсь к тайнику за алтарём, который он мне когда-то показывал. Приподняв каменную плиту и отодвинув её в сторону, засовываю руку в открывшую в полу нишу. Есть. Фляги с водой. Ещё и магически защищены от затхлости.

Выхватив одну, сразу же бегу обратно к отцу, на ходу отвинчивая крышку. Приподняв его голову, прижимаю горлышко к израненным губам.

Первые капли живительной влаги стекают по его лицу, так и не попав в рот. Но потом кадык отца судорожно дёргается, когда он сглатывает. И, дрожа, подаётся вверх, судорожно хватая меня за запястье, ловя воду губами и жадно глотая.

− Полегче, отец, − я помогаю ему приподняться ещё выше, почти сесть, опираясь на меня. Чтобы не захлебнулся.

И пару минут просто наблюдаю, как когда-то самый родной и близкий мой человек утоляет свою жажду.

Отрывается от фляги он только тогда, когда вода в ней заканчивается.

− Ещё, − просит хрипло.

− Сейчас. Мне придётся тебя отпустить, − начинаю я отстраняться.

− Азим? – сжимаются пальцы на моём запястье. − Это ты?