На негнущихся ногах Эйра приблизилась. Воткнула рядом лопату и оперлась на неё. Не поставили ни таблички, ни плиты; через годы этот холм сравнялся бы с землёй, стирая память о том, кто покоится здесь.

«Нельзя плакать. Я не плачу по нему, ибо у меня есть лишь один возлюбленный. За меня плачет дождь на моих щеках».

Содрогнувшись, она сжала зубы. Она не могла видеть безмолвную груду земли вместо того тёплого, подарившего ей любовь человека, которого она обожала во всей его открытости, порочности и беспринципности. Он был ярок, как звезда по имени Сердце, что раньше луны поднималась над горизонтом. Без него потускнела не только Бреза.

И Эйра не могла отпустить его, не прикоснувшись к нему в последний раз.

«Я жрица, но и человек; у меня может быть моё желание и моя маленькая слабость, как и у любой души», — подумала она и остервенело схватилась за лопату. — «Я никого этим желанием не утруждаю, кроме собственных мышц».

Взмах за взмахом она отбрасывала в сторону мокрую землю. Никогда она не копала так быстро. Почти двухметровая могила далась ей за считанные десятки минут, и она раскопала её целиком огромной ямой, чтобы ничто не помешало ей открыть крышку дубового гроба.

Руки её дрожали. Морось мешалась со слезами, но всё в ней тянулось вниз. Она разорвала аанитские печати, что держали крышку, и откинула её.

И села на колени чуть сбоку от своего возлюбленного, глядя на него с болью и нежностью.

Он лежал, будто заснувший после долгой изнуряющей битвы. Одетый по похоронной традиции в чёрный кафтан с бархатным плащом, он имел право лишь на один элемент гербового цвета; то была янтарная брошь у него на груди. Красивая; в ней была заточена бабочка-комета с длинными хвостами внизу крыльев. Руки его были сложены на груди и на рукояти его проклятого меча — Судьболома. Гарда в виде расправленных драконьих крыльев переходила к эфесу-хвосту, а в основе волнистого клинка виднелось нечто вроде гравировки, что изображала драконью морду. Меч его и то был драконом.

На лице застыло выражение пережитой боли. Оно чуть расслабилось, онемело. Но всё равно угадывалось то, что он пережил в свой последний миг.

Высокий, плечистый, полубог среди людей и дракон среди доа. Его отдающие краснотой светлые волосы теперь словно отражали пролитую кровь. Эйра потянулась к ним и не сдержала своих рыданий.

Это был безжалостный маргот, рабовладелец и тиран. Но с нею он был ласков, как не был ласков ни один медоточивый гость; и с ним она нашла мимолётное счастье, которым так боялась забыться, чтобы потом не мучиться разлукой.