– Услышишь ещё, – хмыкнул я.

– Как вы его здорово подорвали, дядь Коль! – восхищенно сказал Вася. – Вам за такое, наверное, теперь медаль дадут.

– Ага, орден сутулого первой степени с закруткой на спине, – сказал я.

Глухарёв раскрыл рот от удивления. Ну до чего ж наивный!

– Такой бывает разве? – спросил он.

– Варежку закрой, муху проглотишь, – сказал я, хлопнул парня по плечу и вернулся на своё место.

Не выдержал. Обернулся. Там, где погиб расчет зенитного орудия, тел уже не было. Их кто-то унёс. «Может, и не все умерли? – подумал я. – Может, Лёля их вытащила, раненых?» Но думать дальше об этом было некогда. Немцы продолжали вгрызаться в нашу оборону. И так до самой ночи, пока им наконец не надоело терять солдат и технику. Они отошли, и потом мы ещё минут двадцать сидели по окопам, изображая из себя свернувшихся ежей, поскольку артиллерия и миномёты били по нам, расходуя боезапас без жалости.

Когда наконец всё стихло, те, кого не задело пулей или осколком, стали помогать эвакуировать раненых, собирать убитых. От нашего отряда под командованием Балабанова вообще осталось чуть больше десяти человек. Самого капитана опять ранило – осколком порвало предплечье. Но кость не задело, только кожу и мышцы повредило. Хотели его было в тыл отправить, в санроту. Отказался. Потребовал перевязать его, и только.

Я вызвался отвезти раненых. Собрался сделать это сам, да ни лошадей, ни подводы отыскать не смог. Пришлось собирать всех в блиндаже, выстроенном заранее позади передовой линии. Хотя почему передовой? Обычно есть ещё и запасная, куда отходят, чтобы отдохнуть, накопить силы или просто, когда невмоготу. У ополченцев таковой не оказалось. Не успели её соорудить. Потому и держались за эту, единственную.

Когда время перешло за полночь, неожиданно со стороны санроты прибыли две подводы, запряженные в четвёрку лошадей. На пятой восседал старик. Представился: «Меня звать Сан Саныч, фамилия Иванцов. Я из здешнего колхоза «Красный коммунар», конюхом работаю». Сообщил, что сберёг пять лошадей, когда бой начался. Предложил свою помощь.

Но самое главное было в другом – со второй подводы легко спрыгнула маленькая фигурка. Подбежала к блиндажу, и я узнал в ней Лёлю. Обрадовался так, словно не виделись мы с ней много лет. Едва сдержался, чтобы не схватить и не обнять. Всё-таки не поймёт она меня, едва же знакомы. Но руку ей протянул и пожал маленькую крепкую ладошку.

– Николай, вы? – улыбнулась она. – Живы? Не ранены?

– Нет, слава Богу, – ответил я. – А вы как? Много ваших сегодня погибло.

– Да, – нахмурилась Лёля. – Но мы продолжаем сражаться! – она вскинула голову.