Мне сразу вспомнилась песня Велеса, которую он пел, сидя в лодке, медленно плывущей по млечной реке в ирий:

«Душа оленя вечной была, как вечным был зимний лес.

Как лес, что любил он всем сердцем своим, где мечты схоронил белый снег.

И вновь обернувшись сиянья комком, ступил в свою новую жизнь.

Столь странный путь, столь иной. Но счастливый. Шептал ему ветер — очнись…»

Велес знал. Он видел уже тогда меня насквозь, хоть и говорил, что это невозможно, не признаваясь даже Яну, что имеет такую способность. Конечно, он знал, ведь именно он переправлял души из нави в мир живых. Он знал о нас абсолютно всё.

Когда я прошла искупление, рядом уже была моя семья — справившись в яви, они последовали за мной сюда — Ян и Аня. Дракон подал мне руку, помогая подняться из деревянного ящика, приглашая меня ступить на землю мира, который станет моим домом навсегда. Встречали меня и остальные — рядом с Мораной стояла Валентина. Чёрная тень, являвшая собой Константина, недвижимо замерла, приветствуя меня. В отдалении ожидали и Гай с Велесом. Встретившись взглядом с изгнанным богом, я заметила на его лице широкую загадочную улыбку, значение которой могли сейчас понять только мы вдвоём. Он подмигнул мне, и я ему кивнула.

На лице Яна отражалось в этот момент неподдельное волнение — перед ним я выглядела самой собой: молодой женщиной, всё с теми же короткими волосами цвета тёмного шоколада, с ореховыми глазами, но внутри я уже могла быть кем-то другим, кто должен был вмещать в себе иные, вспыхнувшие в памяти воплощения. И он давно был готов узнать меня новую, и принять той, кем я на самом деле являлась, но его всегда волновало, буду ли я по-прежнему любить его, став кем-то новым, точнее — став самой собой.

Его широкая ладонь легла на мою щёку, нас разделяло расстояние в небольшой шаг. Его глаза с любопытством и одновременно едва заметным смятением заглядывали в мои. Я мягко улыбнулась, давая понять, что ему нечего бояться, и его тревоги напрасны.

— Посмотри, — шепнула я, приглашая его отправиться в мои мысли, давая разрешение узнать моё прошлое.

Его брови сошлись на переносице. Он кивнул.

Минула всего минута, как его лицо разгладилось, и о его эмоциях говорил теперь лишь протяжный тяжёлый выдох горячего драконьего пара.

— Твоя всего третья жизнь? — проговорил он с оттенком возмущения, злясь ни то на себя, ни то на саму Тьму. — Прекрасно. Худшего я, и правда, не мог предположить.