Адам хмыкнул, скользнув одной рукой по моей сгорбленной спине. Его грудь вздымалась и опускалась раз пять, прежде чем пальцы наконец нашли путь к моему животу. Сначала он едва надавил, но потом провел костяшками по плоской поверхности кожи, и мои внутренности ожили, словно помогая ему.

Он повторил движение, пока пальцы не оказались так близко к пупку, что я подумала, будто он погрузил один внутрь. Под веками словно заплясали маленькие огоньки. Я зажмурилась крепче, втягивала вдох за вдохом, прижималась ближе к громадному ангелу, отчаянно пытаясь удержаться и не шевелиться.

– Почти вышел. – Его голос скользнул по моей шершавой коже, как мыло.

Я почувствовала, как теряю сознание.

Адам, должно быть, тоже это ощутил, потому что рука, придерживающая мою спину, напряглась.

– Итак, расскажи мне, Перышко… Кто такой Джаред?

Шок от его вопроса заставил мир временно перестать вращаться.

– Твой парень? – Пальцы Адама мяли мою пульсирующую кожу с такой силой, что я начала думать: если ему не удастся вытащить взрывчатку, то он извлечет какой-нибудь орган.

Сделав вдох, я спросила:

– Почему спрашиваешь?

– Потому что ты всю ночь стонала его имя.

Правда? Как неловко. Почти столь же унизительно, как признаться, что Джаред – имя, которым я называла темноволосого незнакомца, преследующего меня во снах.

Кроме Миры, я рассказывала о нем Рейвен и Еве. Если Рейвен закатила глаза на мою теорию о том, что повторяющиеся сны служат предчувствием и что мы с Джаредом могли быть предназначены друг другу, то Ева слушала с восторгом. Она даже предположила, что когда-нибудь я смогу его встретить, но предупредила, чтобы я оставалась непредвзятой в отношении его внешности и имени. По крайней мере, она не насмехалась, как Мира.

Но я не сомневалась, что Адам последует примеру офана. Он не показался мне романтичным или тем, кто верит в мистику. Скорее полной противоположностью этому типу.

– Я не знаю никаких Джаредов.

Мои лопатки дернулись, и, хотя я не думала, что можно почувствовать что-то сверх настойчивой боли в талии, все же ощутила отчетливый укол от потери пера вместе с большой дозой антипатии к ишиму. Как несправедливо, что они наказывают меня за человека, которого я еще не встретила. Плод моего воображения!

Если только меня не карали за другого Джареда. Разве одного из моих грешников звали так? Неоперенного? Офанима?

Краем глаза я уловила мерцание рухнувшего вниз пера. Прежде чем успела предупредить Адама, что оно летит прямо к его ноге, пух уже столкнулся с пальцами неоперенного. Его костяшки замерли на моем животе, и он втянул воздух.