Мы с Ноа никогда раньше не ссорились. Ни из-за игрушек, будучи детьми. Ни из-за девушек, будучи подростками. Ни из-за миссий, когда стали их выбирать. Мы не соперничали и не расходились во мнениях. И вот дошли до того, что соревнуемся в том, кто больше неправ, и не соглашаемся в том, что делать.
И все из-за девушки, которую мы едва знали.
– Пластиковая взрывчатка портит ее кровь, возможно, нагревает при тлении. Поэтому у Найи жар. – Полная чушь, даже для моих ушей, но Найя бессмертна.
Это слово прыгало по моему черепу, отказываясь оседать и отпечатываться в сознании. Я сцепил пальцы вокруг завязанного узлом полотенца на талии, желая, чтобы слово перестало метаться и просто успокоилось.
– Когда ты стал таким экспертом по взрывчаткам, а? – Карие глаза Ноа, на шесть тонов светлее, чем у Найи, сейчас сияли на десять тонов темнее.
– У нас закончились чистые полотенца и не хватает бинтов. – Другими словами:
– Ты мне говоришь или приказываешь?
– Они ей скоро понадобятся.
– Почему бы тебе хоть раз самому не примерить роль мальчика на побегушках?
– Потому что не я вот-вот слечу с катушек. – Я развязал полотенце и натянул джинсы, которые Бун притащил из Чикаго, когда приехал за устройством.
Ноа провел рукой по своей выгоревшей шевелюре.
– Как ты можешь оставаться таким спокойным, когда девушка истекает кровью у нас на глазах?
Иногда, чтобы поступить разумно, нужно быть немного бессердечным.
– Не просто девушка, а ангел.
– Клянусь, крепкий элизианский кварц не сравнится с твоей твердолобостью, – прорычал Ноа.