– Нет. Оставайся здесь. Так лучше. – Поскольку я собирался проведать Найю, то убрал два наушника в карман. В глубине души надеясь, что она передумала.
Я подошел к спальне девушек и уже собирался постучать костяшками пальцев в приоткрытую дверь, когда моя рука замерла в воздухе. Найя стояла перед зеркалом, подкрашивая губы пунцовой помадой, ее тело в черных блестках, а волосы…
Я вцепился в дверную раму.
– Какого Абаддона ты надела и что сотворила со своими волосами?
Она вздрогнула, размазав помаду.
– Галина выпрямила их, чтобы я оставалась похожей на себя… но не совсем. – Она опустила помаду, скрутив ее обратно, и направилась в ванную. – Что касается того, что на мне надето, это называется платье. – Через минуту Найя вернулась, пятно исчезло, ее губы были накрашены безупречно.
Мне так и хотелось сказать, чтобы она переоделась во что-нибудь с бо́льшим количеством ткани, но какое право я имел комментировать ее наряд? Она не моя девушка. Когда Найя повернулась, чтобы взять что-то с тумбочки, у меня зазвенело в ушах, а набухший член уперся в ширинку.
Я сказал:
– У тебя длинные волосы. – Локоны доходили до копчика.
Будто от смущения она собрала их в кулак, привлекая мой взгляд к полностью обнаженной спине.
Звон в ушах стал более отчетливым, а член – более толстым. Если продолжу пялиться на ее платье с открытой спиной, которое опускалось так низко, что я заметил ямочки у основания поясницы, а также блестку в форме сердца, держащуюся на двух черных ниточках, то у меня лопнет либо вена, либо ширинка.
Это ее стринги?
– Ты не собираешься переодеться? – Найя кивнула на мои черные джинсы и черную футболку, пока продевала ступни в пару блестящих туфель на шпильках.
Я надеялся, что Галина вместе с маской принесет бесформенное пальто длиной до щиколотки.
– Адам?
– Что? – огрызнулся я, каждая клеточка моего тела и нервное окончание пришли в состояние повышенной готовности.