Мои глаза открылись, и уверенность тут же воспряла. Я бы сказал, как и вся остальная часть меня, но она и не опадала. Окинув гардеробную беглым взглядом, я понимал, что бессмысленно искать камеры, поскольку большинство из них размером с божью коровку.
Несмотря на то что эта ночь не будет у нас единственной, я не собирался тратить ее на беспокойство о зрителях.
– Пусть смотрит. – Я вторгся в личное пространство Найи, прижав ее спиной к стене ящиков, и заменил ее неподвижные пальцы своими. Расстегнул молнию на ее джинсах и спустил их с ног, которые хотел носить на шее бо́льшую часть ночи.
Найя упомянула сон. Я надеялся, что она с этим повременит.
– Адам… – Ее щеки окрасил глубокий коралловый цвет.
– Да, Перышко? – Я опустился на колени.
Когда подцепил пояс еще одних черных, прекрасных стрингов, она резко вдохнула и обхватила мои плечи обеими руками, но держала только одной. Другая, забинтованная, лишь касалась меня, точно перышко. Повернув шею, я поцеловал кончики ее дрожащих пальцев, затем запрокинул голову и посмотрел ей в глаза, стягивая скудный кусочек кружева.
Дыхание Найи сбилось, неглубокие, быстрые вдохи заставляли мою кровь сильнее бурлить под натянутой кожей. Я не мог дождаться, когда услышу ее прерывистые стоны, когда раздвину бедра и опробую языком сладость кожи.
– Что ты делаешь? – пробормотала Найя.
– Рассматриваю свою следующую трапезу. – Ангелы, как же сладко она пахла.
Румянец растекся по ее нежному горлу и ключицам.
Посмеиваясь над ее широко распахнутыми глазами и наивным взглядом, я приподнял ее лодыжку, чтобы избавиться от джинсов и нижнего белья, затем повторил действие с другой ногой, пока Найя не предстала передо мной в одном лишь черном кружевном лифчике и жемчужных серьгах.
Все, о чем я заботился, – это чтобы ангел передо мной расслабился в моих прикосновениях и доверил мне свое тело. И сердце тоже, но я полагал, что для этого потребуется больше, чем несколько оргазмов.
Найя молча смотрела на меня, медленно сглатывая. Она нервничала. Я чувствовал ее напряжение, когда провел руками по упругим икрам и подтянутым бедрам. Ее мышцы сжались под моими шершавыми ладонями, а по гладкой коже пробежали мурашки.
Несмотря на то что вершина ее бедер звала меня, я не сводил глаз с лица Найи, ожидая, когда настороженный взгляд смягчится, ресницы опустятся, а подбородок перестанет дрожать. Я погладил белокурые кудри, такие же льняные на ощупь, как и волосы, собранные в хвост, скрывавший часть груди.