— Мама! — прокричал он сквозь шум битвы, вытаскивая кинжал и ударяя рукоятью по дереву их отработанный сигнал — два быстрых удара, четыре медленных. — Мама, это Каллиас! Впусти меня!

Три удара сердца он ждал, прижав ухо к двери, кровь стучала у него в голове и капала в глаз. Он вытер его, обтёр о штаны, моля богов, чтобы у него было время надеть хотя бы немного доспехов. Но нет, это было то, что получил его народ: одетый в пижаму принц с волосами, собранными в беспорядочный узел, пояс с мечом, небрежно повязанный вокруг бёдер, только тонкий слой ткани отделял его от ужасных зубов и рук с острыми когтями этой нежити.

Эта мысль едва успела прийти и исчезнуть, когда дверь, наконец, поддалась под ним — всего на дюйм, в щель выглянул изумрудно-зелёный глаз.

— Каллиас?

У Каллиаса перехватило дыхание, и он быстро развернулся, чтобы показать своей матери, что он не ходячий мертвец.

— Это я, мама. Папа с тобой?

Её глаза скользнули мимо него, оценивая повреждения за дверью опытным взглядом. Она тихо выругалась, открывая дверь ровно настолько, чтобы он смог проскользнуть внутрь.

— Нет. Он услышал крики и выбежал туда, я сказала ему не уходить, но этот проклятый богами мужчина никогда не слушает… Где твои сёстры? Финн?

«О, слава богам, ты в порядке, Каллиас!» — подумал он про себя, улучив мгновение, чтобы ощутить горечь. Затем он стряхнул это с себя.

— Солейл со своим боевым товарищем… Он не некромант, — добавил он, когда глаза его матери распахнулись, а рот был готов закричать. — Он спал, когда началось нападение. Я сам его видел. Финн сейчас ищет Джерихо и Вона.

Его мать снова выругалась, уже тише, откидываясь назад и прижимаясь спиной к стене покинутого ювелирного магазина. Она сложила руки у рта, тревожно покусывая обломанный ноготь, её перепачканные грязью щёки были такими бледными, что он почти испугался, что она упадет в обморок. Её лицо было стоическим, царственным, но её грудь вздымалась так, что это напомнило ему о приступах ужаса Джерихо, когда болезнь Вона была в самом худшем состоянии. Дрожь сотрясла её тело.

— Они все где-то там. Все они. О, боги, все они…

Каллиас сглотнул, протягивая к ней руки, но затем опустил их. Что он мог сказать, что он мог сделать, чтобы утешить её? Их семья была рассеяна. Их город горел. Он был в пижаме и чьих-то чужих ботинках, ради Анимы. Вряд ли он был столпом уверенности.

— Скажи мне, что тебе нужно, чтобы я сделал.

Адриата уставилась в стену, прижав дрожащие руки к губам, глаза затуманились от паники. Её дыхание вырывалось прерывистыми, пронзительными вздохами.