— А потом ты вернулся.

— Ага. Отец обрадовался моему назначению даже больше, чем я сам. И сразу начал выставлять требования: приглядеть за клубом, разобраться с птицефабрикой, где санэпиднадзор выявил нарушения, ну и все в таком роде. В конце концов я перестал отвечать на звонки, а отец забрасывал меня сообщениями о моей черной неблагодарности. «Всем, что у тебя есть, ты обязан мне». «Деньги не растут на деревьях». «Хочешь нормально жить, надо потрудиться». Он даже регулярно угрожал мне — мол, если я буду упрямиться, то он добьется моего увольнения.

— Руки у него коротки, — буркнула Люся со злостью на Ветрова-старшего, которую вовсе не собиралась демонстрировать Паше.

Он немедленно впился в эту интонацию, как клещ.

— Что у вас произошло тем вечером, когда мы взяли Лихова? — быстро спросил он. — Отец улетел из города первым же рейсом. Я говорю себе, что это никак с тобой не связано, но меня терзают сомнения.

Люся улыбнулась.

Великий Морж обещал выставить Ветрова-старшего из города — и Великий Морж выставил его из города.

Хоть что-то в этом мире остается стабильным.

Олег держит свое слово.

Сама Люся все еще не могла для себя сформулировать, что же именно у них произошло с Ветровым-старшим. Их отношения всегда были такими — он ее запугивал, а она держала удар.

Поэтому она не собиралась ябедничать Паше — ну, по крайней мере пока сама не разберется, что к чему.

— Все как обычно, — ответила она небрежно. — Ну, ты знаешь. «Девочка моя, ты же не думаешь, что у моего сына ты единственная», все в таком духе.

— А что ты думаешь?

— О чем? — Люся, погрузившись в размышления о Ветрове-старшем, потеряла нить беседы.

Паша скорчил гримасу со смесью досады и насмешки.

— Хотелось бы, чтоб хоть иногда — обо мне, — сказал он саркастически, — но, видимо, для этого нужно вставать в очередь.

— Я много думаю о тебе, — обиделась Люся, — не то чтобы прямо все время и целенаправленно, но фоново ты всегда где-то в моей голове.

— Фоново? Спасибо и на этом, моя дорогая.

Люсе было неловко от едкой иронии в его голосе, как будто он ее в чем-то обвинял и побуждал оправдываться.

Она терпеть не могла эти его ползучие пассивно-агрессивные намеки.