Наверное, она не была удивлена.

Наверное, она ощутила, что Ветров-старший способен на подобное — там, в тесноте своего коридора.

— Он всегда был несдержанным, избалованным, вздорным, — продолжал Великий Морж. — Единственный ребенок, родители были готовы своего Витеньку на руках носить. Его отец работал, как одержимый, типичный яг с идеалами и верой в закон. Нина спускала сыну слишком многое, тогда она еще думала, что с любовью нельзя переборщить. О том, что Виктор поглядывает на нашу Настю не так, как на ребенка своих друзей, впервые сказала моя жена. Мы были на шашлыках у Ветровых, и она заметила, что он… «он смотрит на Настю как на добычу», вот что она сказала. Я, признаться, не придал ее словам большого значения, Лена всегда любила все преувеличивать, ей повсюду мерещились опасности.

— Домовиха или лада?

— Бояна. Просто очень тревожная и с богатой фантазией. Однако на всякий случай я решил перевести Настю на другую работу. Привиделось моей жене или нет, но лучше было подстраховаться. К тому же мои отношения с Виктором становились все хуже. Он окончательно зарвался, и я предупреждал его, что все это плохо закончится. Димка-то, он был слеп как крот, когда дело заходило о его сыночке. Понимал, что тот великий комбинатор, но как-то… не знаю, не хотел видеть, как далеко все зашло. Яги идеалисты, порой они отказываются понимать, как несовершенен этот мир и твари, его населяющие. А у меня стопка документов росла и росла, и надо было принимать решение: или идти со всем этим к Диме и решать, что делать с его наследником. Или самому пытаться приструнить Витьку. Думаю, мои нотации и вывели его из себя, он начал приставать к Насте просто мне назло, а потом, как обычно, его вынесло за сплошные. Тормоза-то давно отказали.

В общем, пока я решал вопрос с Настиным переводом, прошло несколько дней. Однажды вечером мне позвонила Лидия Борисовна Ткачева, к которой ты сегодня так беспардонно заявилась. Когда-то мы с ней работали и немного дружили. Я просил ее присмотреть за Настей. «Олег Степанович, — весело спросила она, — уж не собираетесь ли вы просватать дочку за Виктора Дмитриевича?» Я уточнил, с чего она так решила, и оказалось, что вот уже несколько дней Ветров вызывает по вечерам Настю в свой кабинет и заваливает ее ненужной работой. Ткачева, как и любая другая лада, увидела в этом своеобразные ухаживания, а я напрягся. Поехал в администрацию, решив напрямую поговорить с Виктором. В роли зятя я его не видел — староват, распущен, вороват. Был поздний вечер, на этаже было тихо, охрана только внизу, на входе. Настя выбежала мне навстречу из Витькиного кабинета — вся в слезах, дрожащая, перепуганная. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что случилось. А Ветров… Ветров был пьян и под веществами. Ничего толком не соображал. Я заехал ему по морде, увез Настю, отдал на попечение жене. Очень хотелось наорать на нее — как она могла позволить этому придурку себя лапать, почему не рассказала мне раньше, зачем пошла к нему в кабинет.