Моя дочь выросла слишком робкой, послушной рохлей! Это очень сложный ребенок, она чувствительная, нервная, хрупкая. До сих пор такая, хотя уже успела выйти замуж, стать матерью, развестись.

Я был так зол, что очень плохо владел собой. Примчался к Ветровым, к Диме и Нине, весь в пене, спустил на них всех собак, предупредил их, что не оставлю все просто так. «Если Виктор напал на мою дочь, — сказал я, — то пусть теперь страдает его сын». Тогда-то Диме в первый раз и вызвали скорую, сердце прихватило. Мне было плевать — если бы он лучше следил за своим Витей, то моей Насте не пришлось бы потом десять лет ходить на психотерапию. Она ведь доверяла Виктору Ветрову, он был другом семьи, Настя знала его с детства и не ждала от него опасности. Тогда она перестала доверять мужчинам, ее муж — первый за много лет человек, который смог пробиться через этот барьер. Но этот придурок сбежал, сверкнув пятками, как только Варька перекинулась.

— А Паша?

— А твой Паша вел такой беспутный образ жизни, что мне и делать ничего не пришлось. Ну, я приставил к нему одного энергичного стажера, приглядеть, и очень скоро случилось то ДТП, когда он сбил женщину. Уже второе ДТП в состоянии алкогольного, скандал разгорался как по маслу. Благо, у меня под рукой была очень прыткая и амбициозная молодая журналистка, готовая выбить из искры пламя. Одновременно я уговорил Горелова подать в суд на Виктора, был у меня собран на него и другой компромат. Они бы сели оба, но, когда Паша загремел в СИЗО, у Димы случился второй приступ.

— И Нина Петровна попросила тебя не сажать Виктора.

— Попросила остановиться, да. «Хватит, Олег, — сказала она, — пусть Витя потеряет пост, пусть уедет из города, но я не могу потерять разом всю семью».

— Боюсь представить, что ждет твоего беглого зятя, — вздохнула Люся и положила голову ему на плечо.

— Лучше даже не представляй. Я с интересом наблюдал, как Виктор Ветров мечется по кабинетам, пытаясь вытащить своего Пашу, тогда он еще не понял, что никто ему не поможет. Я появился у него после суда, где «БРЕСТ» выиграл дело, показал кое-какие документы и сообщил, что видеть его больше не хочу в своем городе. И Ветров уехал.

— Интересно, что Виктор не знал о нашем знакомстве. И не понял, что Пашка сел тоже с твоей подачи.

— Он до сих пор в каком-то подростковом отрицании. Все вокруг виноваты, я сволочь, потому что посмел сообщить его отцу о том, что он напал на Настю. С его точки зрения, я все преувеличил, это было просто… такое настойчивое ухаживание.

— А Нина Петровна?

— А Нина заперлась в доме. Ей настолько не хотелось ни с кем общаться, что она начала симулировать деменцию. Знакомые отваливались сами собой, она выбрала добровольное одиночное заключение. Может, вместо Виктора. С годами я остыл, злость сменилась скорбью, и меня все сильнее тревожило ее состояние.