Посмотрев на карету внизу, я разревелась.

– Ари, я не умею успокаивать, – испуганно рыкнул Рэйнар.

– Не надо. – Шмыгнув, я вытерла слезы. – Отнеси меня к Эн, пожалуйста.

Если пить горькое зелье, лучше залпом!

Короткая золотистая вспышка – столица исчезла, и мы оказались в Стоундаре, у нашего дома.

Я скатилась по крылу, взлетела на крыльцо, пытаясь оторвать рукав для повязки. Не вышло. Тогда я крепко зажмурилась и толкнула дверь. По стенке добралась до комода, на котором были разложены какие-то бумаги. Прислушалась.

Наверху было тихо: девочки еще не вернулись из школы. За кухонной дверью звякала посуда и напевала мачеха.

– Эн!

Скрипнула дверь.

– Ари? Ты без повязки?

– Глаза закрыты, этого достаточно.

– Мирелла не говорила, что ты собираешься в гости.

– А я и не собиралась. – Повернувшись на голос, я тихо спросила: – Моя мать писала письма?

Щеки коснулись прохладные пальцы. Они едва заметно подрагивали, мачеха молчала.

– Писала? – упрямо повторила я.

– Да.

Я отшатнулась к комоду, с него с шорохом посыпались листы. В душе было стыло, словно посреди лета внезапно наступила зима.

– Почему ты мне не говорила? – едва слышно спросила я.

– Потому что она рассказывала в них только о себе, – вздохнула Эн. – О тебе не спрашивала ни разу. Только описывала, как она хорошо устроилась на очередном месте, и говорила, что скоро заберет тебя.

– И так все эти годы?