– Почти подумала, что Элион каким-то образом прикинулся тобой, – призналась я, на всякий случай оглядев Иво с головы до ног.

Теперь, когда я научилась управлять иллюзиями, иногда было тяжело не сомневаться в реальности. Иво смешно поморщился и сделал несколько глотков кофе, прежде чем вернуть чашку на поднос. Потерю глаза он компенсировал обретением чёрного чувства юмора. Неожиданно он достал из кармана леденец на палочке и начал снимать обёртку.

– Это конфета из Санкт-Данама? Разве они тут не считаются контрабандой? – с намёком на шутку заметила я. Было немного странно видеть знакомые человеческие предметы в Палагеде.

– Считаются, – Иво равнодушно пожал плечами и достал ещё один леденец: – Хочешь?

– Нет, – натянуто рассмеялась я. – Да ты преступник.

– Будто ты думала, что на Кая с Элионом может работать кто-то другой.

Я едва не подавилась собственными смешками, не заметив и капли притворства или лжи. Веселье сменилось откровенным изумлением, но я подобрала отвисшую челюсть, наконец сообразив, что недостаточно знаю о прошлом Иво и о том, как именно он познакомился с Каем.

– Но пластик обязательно утилизирую в Санкт-Данаме, – нравоучительно напомнил Иво, убрав обёртку в карман.

Я растерянно качнула головой, чувствуя улыбку на губах. Иногда Иво не переставал меня удивлять, одновременно вписываясь в компанию Кая и абсолютно ей не подходя.

– Почему ты ненавидишь, когда тебя считают красивым? – спросила я, желая выяснить хоть что-то о нём.

В Палагеде он выглядел по-другому, но я помнила невзрачную одежду, нелепые и слишком большие для его лица очки, растрёпанную причёску. В мире людей он намеренно скрывал свою привлекательность.

– Старая история, и у меня проблемы с доверием из-за моей усиливающей эмоции, – признался Иво, перекатывая леденец во рту. Он откинулся на спинку кресла и уложил одну ногу на другую.

Без мешковатых толстовок и утаивания собственного Дома он стал вести себя раскованнее, и вместе с тем в движениях появилась неясная элегантность. В Кае есть нечто схожее, но с большей долей властности.

– Что плохого во влюблённости? – спросила я, вспомнив, что любовь – его усиливающая эмоция.

– Я достаточно рано открыл её. В семнадцать лет, когда влюбился впервые. Девушку звали Аканта, она была моей школьной подругой, и тоже из Дома Соблазна. Я признался ей, она ответила взаимностью, и мы начали встречаться. Всё было волшебно, – с горькой улыбкой заверил Иво. Я не встревала, догадываясь, что где-то должен быть подвох. Иво потёр пальцем подлокотник и нахмурился, отвечая своим мыслям. – Спустя полгода отношений я заметил, что неосознанно на неё влиял. Моя влюблённость усилила способности. Я искренне ей обо всём рассказал, Аканта восприняла новость спокойно, поддержала и заверила, что не чувствует никакого давления. Ты уже на кого-нибудь влияла, Кассия?