– Раздором? Возможно, но только если неосознанно. Я не знаю свою усиливающую эмоцию и не в курсе, как контролировать воздействие.

– Всё в порядке. Со временем ты начнёшь это замечать, а ощутив, на подсознательном уровне поймёшь, как уменьшить влияние. Это естественно для нас, словно громкость голоса. Ты ведь можешь говорить тише или громче.

Я не совсем поняла, но кивнула, веря Иво на слово.

– Когда я заметил излишнее воздействие, то сумел его уменьшить, вернуть к нормальному уровню. Не будь у меня ахакора, ты бы даже не почувствовала мой гул без должного сосредоточения. Твой гул мощнее моего и бьёт при первом знакомстве, но после, при длительном близком общении, к нему привыкаешь. Я всё ещё подсознательно чувствую пропасть между нашими силами, но она не давит. В общем, я извинился перед Акантой, сказал, что перестану, и действительно прекратил.

С его губ сорвался горький смешок, улыбка стала напоминать кривую ухмылку. Я задержала дыхание, предчувствуя неприятное продолжение.

– Аканта говорила, что не ощущала моего влияния, но секрет оказался прост: её способности были намного слабее моих. Я навсегда запомнил её взгляд, Кассия. Я снизил своё влияние, и её выражение лица изменилось. Она словно впервые увидела меня настоящего и поняла, что никогда и не была влюблена.

– Мне жаль, – тихо отреагировала я, не зная, что ещё сказать.

Иво мотнул головой, отмахиваясь от сочувствия.

– Никто из нас не был виноват. Я любил её, а она меня нет. Всё просто. Плохо, когда именно положительная эмоция является твоей усиливающей. Приходится постоянно следить, чтобы не влиять на кого-нибудь.

– Поэтому ты ни с кем не встречаешься?

– Не совсем. Я не встречаюсь, потому что не хочу, но тот момент был достаточно травмирующим, чтобы я перестал доверять другим. Каждое хорошее отношение к себе воспринимал как притворное. Начал подозревать, что никто ко мне в действительности не испытывает тёплых чувств, а привязанность моих друзей и любовь семьи – лишь результат моего невольного влияния.

– Глупости! Я уверена, что это не так.

Я говорила со всей искренностью: Иво интересен и хорош сам по себе. Моё заявление вызвало у него благодарную улыбку.

– И ты права. Я поговорил с родителями и сестрой, потом проверил реакцию друзей, контролируя своё влияние рядом с ними. Так я полностью определился с усиливающей эмоцией. И всё равно в последующие годы я не раз сталкивался с трудностями. В итоге я устал во всех сомневаться и ограничил себя в общении и тем более в отношениях, – он говорил о своих проблемах невозмутимо, иногда даже скучающе, но я догадывалась, что его тревожат вынужденные запреты.