Колючка даже опешил на секунду. Но нашелся быстро.

– Если я смогу поцеловать прекрасной королеве ногу – зачем мне еще другие милости? А как далеко я могу зайти? Или лучше спросить, как высоко?

– Зависит от его величества. Но я думаю, он разрешит. И вы сможете поцеловать даже его ногу, – Мария откровенно развлекалась.

Она понимала, что задача шута – развлекать общество, и понимала, что такая пикировка не слишком достойна королевы. Но лучше посмеется она, чем над ней. Ясно же, шут – это вроде палочки, чтобы в нее потыкать.

Сначала приглашение на обед, потом эта рыжая шлюха, теперь шут. По нарастающей идем?

Но что-то в глазах шута было такое… словно он не только от короля, но и сам по себе приглядывается, о чем-то думает… попробовать пообщаться?

– Ваше величество, ну какое удовольствие целовать волосатые мужские ноги? – удивился шут. – То ли дело дамы…

Мария от души улыбнулась.

– Как вас зовут, эрр Колючка?

– Зачем прекрасной королеве мое имя?

– Как, неужели мою ногу будет целовать незнакомец? О, это ужасно!

Анна фыркнула.

Она понимала, что мама шутит, и это было… да здорово это было! Мама, которая шутит, смеется, мама, которая улыбается так, что на щеках появились задорные ямочки, и она наслаждается этим спором.

– Раньше прекрасную королеву не интересовало мое имя.

– Эрр Колючка, раньше вас не интересовали мои ноги.

– Справедливо. Тогда начнем с рук?

– И проследуем выше – или ниже?

Придворные сидели молча.

Многие из них попадали на язык к шуту, многие об этом горько сожалели. Убить бы поганца, да король не одобрит.

– Зависит от вашего слова, прекрасная королева.