Бертран представил себе, что его сейчас выкинут, а его мешок останется, и его найдут… и заверещал, словно поросенок.

– Иссы!!! Умоляю о милосердии!!!

Плотогоны переглянулись.

Может, и полетел бы Бертран за борт, но время было уже после обеда, по чарочке они приняли, настроение было благодушное, река спокойная, ну так и чего его?

Выкинуть всегда можно, пусть мальчишка сначала расскажет, как его сюда занесло?

Тот плотогон, который держал Берта за шкирку, встряхнул его, как терьер – крысу.

– Ну?!

– Иссы… я из храмовых, – Бертран решил сильно не врать.

– Ишь ты. Молиться учишься?

– Учусь… – Берт обвисал в сильной руке, как нашкодивший кот.

– А чего сбежал?

Бертран хлюпнул носом. Никаких усилий для этого и прикладывать не пришлось, поди, поспи в мокрых штанах-то?

– Да я… это… у нас там монах был… брат Винс! – имя одного из тех двоих выскочило, словно само собой, мальчишку аж передернуло от воспоминаний.

Вот как, и ничего особенного те двое не сказали, а все равно… жутко. И страшно. И противно до ужаса…

– И чего тот брат?

Бертрану и изобретать особенно не надо было, случалось такое. Не с ним, он тогда вовсе мелкий был и невзрачный, а с одним из служек.

– Брат Винс… он мальчиков очень любит. А женщин не любит. Вот и начал… – Бертран попробовал прикрыть задницу.

– А ты, значит, не захотел зад подставлять.

– Я что – извращенец?

Плотогоны переглянулись.