Стир пригласил его в просторную светлую столовую с большими окнами, занавешенными дорогим тюлем. Пол был устлан шкурами медведей и волков, а в большом камине задорно трещали большие поленья. Закария внимательно разглядывал большой кухонный стол, на котором была расставлена дорогая утварь, не упуская из виду ни единой детали.

– Присаживайтесь, Зака́рия. – Казалось, он намеренно ошибся в произношении его имени. – Инга, приготовь нашему гостю еду.

– Благодарю, но я не голоден. – Закария остановился возле стола и украдкой провел пальцами по накрахмаленной кружевной скатерти. – В Ледяном замке кормят на славу.

Стир удивленно приподнял брови.

– Вы гость царя Дайна? Откуда вы узнали о моей дочери?

Закария склонил голову набок, внимательно изучая мужчину, продавшего свою родную кровь за этот дом. Уютно ли ему здесь жилось? Спокойно ли спалось? Ответ был очевиден.

– Отец, у нас гости? – Дверь соседней комнаты открылась, и из нее выглянула девочка лет пятнадцати с темными кудрявыми волосами и румяными круглыми щеками.

– Мира? – спросил Закария, сразу признав в ней любимицу Тины. Она часто рассказывала о сестре и никогда не снимала подаренный ею браслет из деревянных бусин.

Девочка посмотрела на него округлившимися от удивления глазами и покраснела.

– Так вы хотели поговорить о моей младшей дочери? – спросил Стир и снова переглянулся с женой. – Откуда вы ее знаете?

– Я знаю всю твою семью, Стир, – уже без учтивой улыбки ответил Закария. – Я муж твоей дочери.

– Что ты несешь? – Стир явно начал злиться, а Инга покосилась в сторону стены, на которой висели меч, лук и секира. – Моя старшая дочь замужем за северянином, а Миру совсем недавно сосватали.

Закария бросил взгляд на девочку и заметил на ее лице тень страха и печали. Не так должна выглядеть счастливая невеста.

– Сколько у тебя дочерей? – Он сел прямо на стол, взял из чаши пару кедровых орешков и закинул в рот.

Стир уже хотел ответить, но осекся, а через пару мгновений, запинаясь, сказал:

– Три. Было. Старшая погибла от хвори шесть лет назад.

Закария усмехнулся. Он зубами раздробил орех и выплюнул шелуху прямо на шкуру под ногами.

– Ну слава Единому. Я уж думал, ты совсем стыд потерял. Я муж твоей старшей дочери, Тины Эйнар.

После сражения в Сентроуском лесу ему было тяжело смириться с тем, что он утратил большую часть сил. Теперь Закария не был смертоносно быстрым, как раньше, его зрение и слух немного притупились, но тяжелее всего было принять то, что он больше не может считывать ауры. Он чувствовал себя неполноценным. А сейчас это ощущение обострилось в троекратном размере. Ему до жжения в горле хотелось вкусить чужие эмоции. Прочувствовать, осталась ли в этих людях хоть капля сожаления и любви к дочери, которую они так вероломно предали. Но его сила угасла в том лесу, и теперь все, чем он мог довольствоваться, – это выражение ужаса и недоумения на лицах людей, которые были ему до омерзения противны.