– Ездил за короной Авроры, – будничным тоном ответил он.

– Не мог отправить кого-то из слуг? – возмутилась Нора и с раздражением дунула на рыжую прядь волос, выбившуюся из прически.

– Не мог, должен был лично убедиться, что все сделано, как я приказывал.

Нора покачала головой, а когда Рэндалл открыл шкатулку, восхищенно охнула.

– Она невероятна!

Он не смог сдержать довольной улыбки.

– Я же говорил. Раз ты здесь, то передай ее священнику, а мне и правда нужно поторопиться.

Нора забрала шкатулку из его рук, и Рэндалл собрался уходить, но резко остановился.

– Нора!

Служанка притормозила и, обернувшись, вопросительно выгнула бровь.

Рэндалл окинул ее подозрительным взглядом, а потом хмыкнул от посетившей его догадки. Как он сразу не заметил румянец на ее щеках?

– Ты пуговицы на платье криво застегнула. В следующий раз передай Марону, что он, как благородный воин моего отряда, должен следить за такими вещами.

Нора чуть не задохнулась от возмущения, но Рэндалл уже не стал ее слушать. Он развернулся и продолжил путь.

Сплетни по Вайтхоллу быстро распространялись, и до его ушей дошли слухи, что Нора ухаживала за Мароном, тяжело раненным во время сражения у Сентроуского леса, а потом это переросло в глубокую симпатию. Рэндалл знал свою служанку как облупленную. И то, что она уже больше трех месяцев спит с воином из его личного отряда и не подпускает к себе других мужчин, свидетельствовало о том, что Нора наконец-то влюбилась. Поэтому теперь Рэндалл коршуном следил за Мароном – он хоть и не был законченным бабником, но женское внимание любил, – чтобы не посмел обидеть его лучшую подругу.

Когда Рэндалл вошел в комнату, он на мгновение замер и забыл, зачем вообще пришел и какой важный и ответственный сегодня был день.

Его взору открылось зрелище невиданной красоты. Аврора стояла посреди комнаты и изучала свое отражение в зеркале. На ней было платье из роскошного синего атласа, верхнюю часть которого украшала искусная вышивка из мельчайших, как россыпь мерзлого снега, сапфиров и бриллиантов, а по атласной юбке струилось тончайшее дорогое кружево, изготовленное восточными ткачами специально для этого платья. Волосы Авроры, за последние месяцы отросшие до плеч, были завиты аккуратными крупными локонами, а передние пряди заколоты изящными шпильками в виде полумесяцев. Аврора выглядела хрупкой и нежной, но в то же время статной и горделивой. И даже тонкий шрам на лице не умалял ее ошеломительной красоты.

– Как я выгляжу? – смущенно спросила она, коснувшись ожерелья из лазурных сапфиров на белоснежной шее.