– Ага.

– Соня настояла, мы купили там… всякое. Стабилизаторы настроения или типа того.

– М-м, ясно. Я пошла.

Я встаю слишком резко – голова кружится.

Не хочу слушать. Не от неприязни, просто зачем давать ему шанс? Ведь он может начать на что-то надеяться. Кажется, Егору не много нужно. Сейчас он кажется почти прежним – очень милым и беззаботным.

– Ась! Могу я тебя проводить?

– Нет, не думаю.

Девочки сидят навострив уши, а я стремительно ухожу. И Егор не идет следом. Наконец-то, даже дышать стало легче.

Когда он вот такой понятливый, все воспринимается проще, и он кажется более знакомым. Такого человека я хорошо помню.

Дойдя до перекрестка, я стою на светофоре и невольно оборачиваюсь. Егор стоит, подставив лицо последнему осеннему солнцу, держит котенка под курткой и ждет автобуса. Какой-то сюр.

Меня тревожит ностальгия и странное чувство дисгармонии. Егор – не про котят, автобусы и спокойствие.

Я невольно дергаюсь. Мне кажется, что Колчин должен сейчас, как обычно, начать терроризировать сообщениями, но телефон молчит. Даже проверяю, не остался ли Егор в ЧС.

По дороге я не выдерживаю и набираю Соню, которая после третьего гудка отвечает недовольным «Че?».

– Как Егор?

– Норм.

– Расскажешь, что было в итоге?

Она замолкает, вздыхает.

– Ну, мы не обращались к психологам, психиатрам или типа того. Он не хочет афишировать, но мой невролог прописал ему колеса. Все. Он их пьет, вроде как за неделю очухался, жить будет.

– Точно все хорошо?

– Переживаешь о бывшем?