– Хорошо, хорошо. – Флинт примирительно машет рукой. – Я просто предложил.
– Мне не нужны одолжения, – отрезает Зевьер, и очевидно, что он все еще раздражен.
Я жду несколько минут, затем сажусь рядом с ним.
– Ты же понимаешь, что Флинт не хотел тебя обидеть, не так ли? – тихо говорю я.
– Я не шестерка, – отвечает он. – Я не для того проделал с вами весь этот путь, чтобы предать вас, чтобы облегчить себе жизнь. Это не про меня.
– Я знаю, – говорю я, когда с другой стороны от него садится Мэйси.
– Ты очень храбрый, если готов пойти против Коула, – ободряет его она, и он принимает еще более гордый вид. И, поскольку теперь он в хороших руках, я возвращаюсь к Джексону – и тут раздается предупредительный удар колокола, вызывая нас на поле.
– Ты справишься, – говорит Джексон, обняв меня. – Ты крутая, Грейс, так что действуй.
Когда мы спускаемся с трибуны, оказывается, что на поле нас будет сопровождать сам Сайрус. Ну еще бы. Разве заключительный матч можно провести без него?
До сих пор мне удавалось его избегать, так что сейчас мне впервые предстоит увидеть его вблизи, что совершенно меня не прельщает.
При виде Джексона он улыбается, но в его улыбке нет ни капли теплоты. И хотя его холодные голубые глаза, окидывающие меня взглядом, имеют тот же оттенок, что и глаза Хадсона, от его взгляда у меня мороз пробегает по коже.
Я пытаюсь игнорировать его – и не думать о том, как высоки ставки в предстоящем матче – но, когда я становлюсь на лиловой линии между Зевьером и Мэйси, меня охватывает ужасный мандраж.
Потому что, хотя для остальных это всего лишь игра, для меня она значит намного больше. Я подаюсь вперед, чтобы посмотреть на Джексона, но они с Флинтом ведут напряженную дуэль взглядов с парнями из команды-соперника, стоящими напротив. В другое время мне было бы смешно, но сейчас мне просто нужно удержаться, чтобы не блевануть пирожными и не опозориться перед всеми.
–