– Переодевайся быстрее, – говорю я ему. – Или я уйду, оставив все грязные шмотки здесь.

Десять минут спустя я выползаю из пещеры, на сей раз с рюкзаком, полным грязной одежды, и четырьмя пустыми бутылками, которые я собираюсь наполнить.

Минутах в десяти от пещеры я нахожу речушку. Она узкая и бежит вертикально, а значит, быстро – как я и надеялась. Я где-то читала, что в быстрой воде бывает не так много бактерий, и я очень рассчитываю, что это правда.

Я быстро наполняю бутылки водой, затем пытаюсь выстирать нашу одежду, пусть и без мыла. К тому времени, когда я заканчиваю тереть ее о камень, она оказывается чистой, а мои руки становятся холодными как лед. Но это не мешает мне быстро искупаться. Должна признать, это приносит мне неизъяснимое удовольствие. Хотя вода и холодная, я очень рада тому, что наконец смогла смыть с себя грязь.

Вернувшись в пещеру, я раскладываю выстиранную одежду у огня и начинаю кипятить воду в пустых жестянках из-под батончиков с мюсли. Затем сажусь рядом с Хадсоном и Дымкой, которые играют в крестики-нолики на полу пещеры.

– Кто побеждает? – спрашиваю я, когда Дымка рисует огромный косой крестик в правом верхнем углу.

– Она, – хмуро отвечает Хадсон. – Какой у нас счет, девочка? Двенадцать – четыре?

Дымка щебечет что-то такое, чего я не понимаю. Я знаю, что Хадсон тоже ее не понимает, но он, не дождавшись, когда она закончит щебетать, говорит:

– Нет, я ошибся. Счет тринадцать – четыре.

Дымка успокаивается и сосредотачивается на игре. Примерно через полторы минуты счет доходит уже до четырнадцати – четырех.

Мы проводим этот день, играя с Дымкой между моими походами к речке, чтобы наполнить пустые бутылки из-под воды.

Здесь я могу наслаждаться солнечным светом, а на противоположном берегу речушки нахожу ягодные кусты с фиолетовыми плодами, по вкусу похожими на нечто среднее между абрикосами и клубникой. Я ела такие, пока мы гостили на ферме. К тому же это какое-никакое разнообразие после батончиков с мюсли, так что это можно считать победой.

И если несколько раз за день я испытываю раздражение, то делаю все, чтобы Хадсон этого не заметил. Он не виноват, что ему нужно питаться – все живые существа должны есть. К тому же Хадсон уверяет, что это заставит нас задержаться здесь только на тридцать шесть часов, а вовсе не на неделю, как мне когда-то сказал слишком уж осторожный Джексон. К вечеру сегодняшнего дня он уже снова сможет выйти на солнце, и мы отправимся к вершинам гор.

А оттуда мы двинемся к Адари, где кто-нибудь сможет помочь нам понять, что делать дальше.