Какая ирония. Нормальные люди в библиотеке читали, а Джун ела сладости. А Тони курил. Та еще парочка библиофилов, не умевших справляться со слабостями. После всего, через что они вдвоем прошли, Тони все еще бесился при виде Криса Паркера, а Джун теряла рассудок при появлении Дьяволицы Нэнси.

Отложив шоколадку, загнанная в угол Бэмби открыла блокнот в телефоне и удалила файл, посвященный борьбе с враньем. К черту статистику. Толку от нее, если ничего не работало, лишь чувство вины вернулось. Вместо этого Джун создала «чистый лист» и начала записывать текст для новой песни, чтобы дать выход противоречивым эмоциям, терзавшим похлеще выжженных на запястье воспоминаний…

Джун просидела в библиотеке до рассвета. Когда услышала шаги, то не сразу отреагировала, настолько устала: сознание замедлилось, мысли рассеивались. Она поднялась, кое-как причесав волосы пальцами, вышла из укрытия – и застыла.

Тони был пьяный, растрепанный, бледный. Значит, гулял до утра.

Его серый свитер пропах чужим запахом, за километр несло отвратительным приторно-терпким ароматом.

У Джун сердце сжалось.

Тони не сразу ее заметил. Он стоял и смотрел в пустоту, пока наконец не обратил на нее внимание.

– Что такое? – хмуро спросил он. – Почему ты здесь сидишь?

– Тебя жду. Хорошо, что ты вернулся.

– Я здесь, вообще-то, живу, – ехидно сказал он и подтянул к локтям рукава свитера, привлекая внимание к сбитым костяшкам.

– Надеюсь, ты не вел машину в таком состоянии.

– Нет, меня подвезли добрые люди.

– Ты был не один?

– С друзьями. Обсудили общие темы.

– Не притворяйся, ты понимаешь, о чем я.

Скажи, что не заглушал боль в чужих объятиях.

Скажи, скажи.