– Дело не в тебе, а во мне. Во мне, понимаешь? – Она грустно улыбнулась, пожав плечами, мол, что ж поделать, люди не меняются, а испорченную деталь не починишь, ее можно только выбросить.
– Что от тебя хотела моя мать?
– Ничего. Обсудили концерт, – соврала Джун, и Крис нахмурился:
– Не позволяй ей руководить собой. Она привыкла получать все, что хочет, особенно от слабых.
– Я не слабая, – огрызнулась Джун. Ну чисто Цезарь с розовым намордником в заложниках у капризной девочки. Жалкая картина бессмысленного сопротивления.
– Верю. И все-таки пришли мне сообщение, когда доберешься домой, – попросил Крис, и она пообещала. Захлопнула дверь и отправилась домой.
Как никогда тянуло в уютное забвение.
В Иден-Парке дождя не было. Зачарованное место.
Генри, его дочка Элиза с маленьким Фрэнком, а также близнецы Моби и Дик что-то бурно обсуждали у подъезда. Моби размахивал страницей и тыкал в нее пальцем. Маленький Фрэнк спал в переноске.
– Джун! Как ты вовремя. Мы составляем список выпечки на рождественскую ярмарку. Присоединяйся!
– Не сейчас, у меня голова гудит, – извинилась она и поднялась к себе. Переоделась в теплую пижаму, взяла красную коробку с безделушками из прошлого и спряталась ото всех в библиотеке.
Пару дней назад Джун догрызла последнюю плитку шоколадки, а новых не купила, но на всякий случай провела рукой в проеме за книгами и нащупала новую заначку.
Тони принес… Джун достала красиво упакованный в зелено-золотую бумагу подарок и услышала эхо собственных слов.
Она осторожно забралась на кушетку с ногами, прижимая к себе красную коробку и новую шоколадку, и заплакала навзрыд. Слезы полились, как из автополива, установленного рядом с магнолией Иден.
Как она могла?! сказать такое
Когда-то она страдала из-за того, что не могла задеть младшего Андерсона за живое, а сегодня отдала бы что угодно, лишь бы ее слова не ранили его. Отмотать бы время на час, взять черствые слова назад, обнять Тони и признаться ему в любви, сказать, что все будет хорошо, потому что она не позволит чужим людям решать за них двоих.
Душа, разорванная в клочья, билась в агонии, а Джун искала путь в прошлое, чтобы переписать этот проклятый день и не видеть, как гаснет свет в глазах любимого человека.