Нет-нет, все еще может наладиться. Нужно дождаться Тони, рассказать ему об угрозах миссис Паркер и вместе решить, что делать…

Но от мысли, что Иден-Парк продадут чужим людям, становилось тошно и жутко. Это ли не настоящий кошмар – стать причиной краха близких людей, которые однажды тебя спасли?

Джун вздрогнула, когда Генри тихо постучал в деревянный торец стеллажа.

– Джун, ты будешь ужинать?

– Да, позови меня, когда Тони придет, – спохватилась она.

– Я звонил ему, он попросил, чтобы его не ждали.

Джун сникла.

– Тогда я тоже ничего не хочу. Спасибо.

Генри, самый понятливый человек на свете, подбадривающе улыбнулся и ушел, оставив ее в покое.

Тони долго не возвращался, и Джун разволновалась. Она позвонила ему, но он сбросил. И снова – через час, два, три…

Успокойся, Джун. Он злится. Ему плохо. Он не станет искать утешения у другой девушки, Тони не такой.

Не такой, как твой отец.

И слава богу.

Но задобрить себя не получалось. Какое к черту доверие, когда от ревности ныла даже спина, будто плитой придавленная? Образы Тони в компании столичных красавиц истязали, душили. Сколько их было когда-то, всех лиц не вспомнить. Тони менял девчонок легко, словно сезонную моду.

Легко ли он поменяет малышку Бэмби?

Этот вопрос выстудил кровь, пробиравшись под кожу ледяными искрами.

Чтобы отвлечься, Джун нашла бутылку бренди, которую оставил Тони когда-то, и пригубила, скривившись, а потом выплюнула. Нет, не докатилась еще. Даже любовь не стоила того, чтобы спиться от горя. Лучше уж новую шоколадку попробовать. Она сорвала обертку с подарка Тони и отгрызла уголок, выдохнув с облегчением.