Солнце уже садилось, когда он вернулся в Иден-Парк. Холод в шотландской сырости пробирал до костей, но хотелось еще больше холода, чтобы заморозить мысли. Тони обул резиновые сапоги, набросил потертую рабочую куртку и направился к Речным садам. Там всегда становилось легче дышать. По пути он встречал людей, которые работали здесь много лет, улыбался, слушал о том, как сильно местные рады, что производство шоколада запустят.

Тони не любил шоколад, он любил Джун и не представлял, на кой черт ему теперь сдались шоколадки с надписью Forever For Every – «Навеки для Эвери».

Он смотрел на знакомый с детства, умиротворяющий пейзаж, а видел Джун. Ее глаза, ее губы. Слышал ее смех, ощущал прикосновение рук… Столько всего было между ними, и вдруг ничего не осталось. Причем без видимой причины, на пустом месте. Как такое вообще возможно?

И ведь не сказать, чтобы у них совсем не получилось стать семьей. Они старались. Правда, старались, но все оказалось слишком… Слишком-охренеть-как-больно.

Впереди, у ряда вишневых деревьев, постепенно разваливался старый каменный колодец, заполненный желаниями Джун доверху… Интересно, хоть одно исполнилось?

Тони не загадывал желаний с тех пор, как мать попала в реанимацию, но сейчас был как раз такой момент: обреченный, когда других средств не осталось, кроме как взывать к высшим силам. Поэтому он достал фунтовую монету из кармана, потер пальцем медно-цинковый профиль английской королевы и бросил в мутную глубину, услышав тихий всплеск.

Он попросил, чтобы Джун осталась в Шотландии. Нельзя, чтобы она уехала из-за их ссоры, да еще в прошлое, от которого упорно бежала столько лет.

Джун

Джун

Она не сразу вернулась в дом, а когда все-таки собралась с духом, то уже стемнело. Беккеты – отец и дочь – готовили ужин на кухне. Джун забралась на стул, вывела замерзшим пальцем узор на столешнице и тихо позвала:

– Холли…

– М-м?

– Я тут подумала… я уеду из Эдинбурга после Рождества.

– Куда? – насторожилась та.

– В Штаты вернусь.

Подруга отложила сырую морковку и переглянулась с отцом.

– А как же учеба? Тебе еще полтора года, – сходу начала торговаться Холли.

– Заберу документы, переведусь… придумаю что-нибудь.

Тем более от репутации в универе только мокрое место осталось.

– Нет… нет! Так нельзя. Ты не можешь из-за какого-то парня перечеркивать свою жизнь!