– У меня для брачной ночи ее Озерное платье припасено, – поделилась Джун, и подруга одобрила:
– Обожаю косплей.
…Наконец заиграла музыка.
Холли опустила фату, закрывая лицо Джун, – и подружки невесты первыми отправились по проходу к «алтарю».
Мартин Беккет собственной персоной играл на скрипке, стоя в окружении небольшого оркестра. Изумрудный сад, украшенный в бело-зелено-золотых тонах, благоухал цветочным ароматом двадцати трех сортов роз. Но среди всех ароматов Джун безошибочно угадала тот единственный, к которому она стремилась.
Мята, бергамот, любовь.
Энтони Уильям Андерсон.
Генри ступал медленно, преисполненный гордости, и Джун торопила его, чтобы ускорил шаг.
– Не спеши, – прошептал он, сдерживая смех. – Когда еще такой день повторится.
Никогда…
Какое хорошее слово.
Она закусила губу и робко улыбнулась, заметив, с каким зачарованным выражением на лице Тони неотрывно следил за ней. Мурашки по коже, сладкий сироп внутри – и никаких землероек: сердце стучало уверенно, ровно, в такт одухотворенным звукам музыки. Хотелось закружиться, широко улыбаясь, и упасть в объятия любимого человека.
– Привет, – тихо сказал он, когда спустя столетия Генри все-таки передал ее руку жениху.
– Привет.
Он был в cером костюме-тройке, с белой рубашкой и темно-зеленым галстуком. В каштановых волосах путалось солнце, а в серых глазах – ответы на все вопросы, которые еще не задал преисполненный торжественности регистратор.