Лучшее время для посещения рынка — семь утра. В этот ранний час там можно застать лишь торговцев цветами да рыбой. Цветы мне без надобности, а вот свежие морепродукты прямо с Аляски — то, что меня интересует. Лосось, палтус, нерка, минтай, морской окунь, сельдь и камбала, крабы, осьминоги и красная икра… Зимой выбор не так разнообразен, зато в ассортимент добавляется вяленая и копчёная рыба, приготовленная по старинным индейским рецептам.

— Хай, Илия! — из-за рыбного прилавка машет рукой мой приятель Макки, самый настоящий индеец. Ему пятьдесят лет, и он уверяет, что все их провёл в буквальном смысле на этом рынке. Его мать работала здесь ещё до его рождения; она нередко укладывала младенца спать в ящик из-под бананов и продолжала вести торговлю. Когда Макки немного подрос, он сам надел фартук и сделался полноценным помощником матери, приходя на рынок каждый день после школы.

— Хай, Макки, — откликаюсь я.

— Форель сегодня просто обалденная! — говорит тот. — И даже несколько щук есть. Ты как знал, когда заглянуть, хитрец…

Торговцы сноровисто перебрасывают друг другу через прилавок свежую провизию — кажется, будто рыба сама взмывает в воздух. Затем её рассортировывают и обкладывают со всех сторон льдом.

— Хочешь сам поймать? — Макки, широко улыбаясь, машет мне хвостом большой скользкой рыбины, предлагая присоединиться к этой немудрёной забаве. Я отказываюсь: хватать сырую рыбу голыми руками не особо приятно, я не выношу резкий рыбный запах и всегда прошу завернуть мне покупки в несколько слоёв толстой бумаги.

— Ну, какие планы на праздники? — спрашивает Макки, подмигивая. — Будешь развлекаться с кем-нибудь?

— Никаких. Останусь дома.

— Какой ты зануда, Илия! В твои годы парни обычно только и думают о том, как бы склеить какую-нибудь симпатичную девчонку… Я в этом возрасте был уже дважды отцом!

— Меня это не интересует.

— Но ты ведь не гей?

— Нет.

— Тогда почему у тебя нет подружки?

“Есть”, — собираюсь было возразить я, но осекаюсь, понимая, что мне нечего ответить. Я всё ещё по привычке считаю Маришу своей, но ведь прошло уже достаточно много времени. Мы больше не вместе, ужасно глупо продолжать думать, что эта девушка до сих пор мне принадлежит.

— Моя подружка осталась в России, — только и говорю я.

— Она небось красотка? Русские девушки все хорошенькие, — он ухмыляется. — А как её зовут? Наверное, Наташа?..

Помимо рыбных рядов, я иногда заглядываю в пекарню “Pirozhky”, которую основала семья эмигранов из Латвии. Популяризация пирожков среди местного населения проходит успешно — в клиентах недостатка нет. Хозяйка пекарни Дайна за два года уже изучила мои вкусы и сейчас, не спрашивая, кладёт в бумажный пакет несколько ватрушек и вишнёвый пирог.