Но джинсы мы покупали вместе с Викой, а это значило, что она должна была существовать. Мы познакомились с ней в тот день, когда мне засунули голубя.

Ещё немного, и я готова была поверить, что вот-вот очнусь на уроке химии, под методичное постукивание пальца химички об Элину парту.

Чем больше я об этом думала, тем страшнее становилось. Стоило немного усомниться в себе, как ситуация начала приобретать довольно неприятный оборот.

Я не нашла Артёма ни в одной из соцсетей. Ни его, ни Макса. Только отдельные разрозненные фотографии, в основном детские. Макса же вообще нигде не было.

А потом вдруг вспомнила. Полезла на Ютуб и открыла ролик «Ничего на свете лучше нету». Где они прыгают и бегут за машиной с девушкой. Вот на нем точно был Макс, но Макс ли? Или просто какой-то понравившийся мне парнишка, которого я с лёгкостью приняла в свои фантазии?

А Вика? Вику я не раз встречала в том самом магазине, где мы якобы познакомились. Я всегда обращала на неё внимание. Она мне нравилась.

Я судорожно пыталась отыскать хоть какие-то ниточки, зацепки и связи с реальностью. Но их не было. И какими бы правдоподобными не казались мне ещё вчерашние события, то с каждым последующим днем они всё больше отдалялись, расплывались и исчезали в тумане прошлого, подобно Викиной лодке.

Как-то пару лет назад к нам приходили гости. Мамины и папины друзья, которые вспоминали их совместную поездку в Крым. Моя мама больше всех говорила о ней, упоминая множество забавных подробностей, до тех пор, пока папа вдруг с удивлением не одернул её, сказав: «Тебя же с нами не было».

Мама поначалу возмутилась и запротестовала, но потом, когда все подтвердили, что её действительно там не было, ей пришлось согласиться, признав, что она так много уже про это слышала, что кажется, будто сама там была, и всё это происходило с ней.

Я решила, что для того, чтобы выяснить всё окончательно, нужно отправиться в посёлок, и твёрдо вознамерилась уговорить папу отвезти меня туда.

Весь ужин перебирала в голове варианты подходящих фраз, чтобы они с мамой не начали опять многозначительно переглядываться и заговаривать мне зубы чем-нибудь отвлеченным.

В какой-то момент я так погрузилась в решение этого вопроса, что папа осторожно вытащил у меня из-под носа мою тарелку с нетронутым куском рыбы и подсунул свою почти идеально чистую, с тонкими белыми косточками и несколькими сиротливыми рисинками по краям. А когда раздался звон вилки о пустую тарелку, удивление так отчетливо отобразилось на моём лице, что родители смеялись, не переставая, минут пять.