— Что прекратить?! Я ведь такая, какая уж есть! Минет тебе сделать? Ты этого хотел? Давай, доставай!

Он не двигается, просто смотрит.

— Снимай эти чертовы штаны! — я кидаюсь на него, пытаюсь добраться до ремня, он перехватывает мои руки. Сжимает довольно сильно. А в меня после всего пережитого за день словно бес вселился, совершенно не могу себя контролировать. Веду себя именно так, как все хщутот меня с самого начала! Любой мой проступок, даже крошечную ошибку объясняют «породой», которая прорывается. Как я устала бороться! Как я устала влипать в неприятности!

Он должен понять, что мне плевать на него! Я дерусь, заставляя его дать мне доступ к своей ширинке, чтобы, получив согласие… окончательно его возненавидеть.

Считайте, что у меня рецидив. Да, не могу я забыть этого мужчину! Не могу даже возненавидеть его как следует! Потому что все хорошее, что было между нами, перевешивает его жалкий тупой поступок, но я намерена заставить его дать мне повод считать его дерьмом. Он задел мою гордость, а этого я не прощу никогда.

Поэтому… мне нужна от него добивочка.

И я ее получу сейчас. Сделаю так, чтобы меня от него затошнило. Заставлю его воспользоваться собой, чтобы в следующий раз при упоминании имени Егор к моему горлу тошнота подступала, а не ныл низ живота, как это сейчас происходит. Я не должна его любить! Он не принадлежит мне! Не мой! Не должна и не буду!

— Ну что такое, Егор, — я пошло облизываю губы, грудь показать в этом платье невозможно, поэтому я задираю подол, демонстрируя кружевные чулки и белье. — Тебе же понравилось меня трахать, ты ведь за этим и приехал, — как кошка мурлыкаю. — Еще хочешь, да? Не во всех позах попробовал? Так давай, сделай это. Доставим друг другу удовольствие! — я перехожу на крик. У меня снова истерика. Я долго держалась, но сорвалась. Всему есть предел. — Со мной ведь можно именно так обращаться, да? Беречь здоровье и репутацию родной жены — не дай Боже, кто-то о Ксюше плохо подумает, а моему отцу, — я кричу ему в лицо так громко, что горло дерет, — а моему отцу говорить, что с тобой его дочка в безопасности: коленки не поцарапает! — ору, как настоящая обиженная женщина, как будто имею на это право. Сейчас я психопатка. Высказываю все, что накипело. Он добился, чего хотел.

Скручивает меня, прижимает к себе и целует в шею, щеки. Теперь моя очередь вырываться, потому что он целует меня не так, как девку на раз, а нежно, искренне. Он прижимает меня к себе, одновременно с этим сам прижимается ко мне. Его руки дрожат. Он словно сам дорвался, словно и правда адски соскучился. Он шепчет мне: «Я тебя верну». Он шепчет мне: «я люблю тебя». А потом громче: