— И говорить не о чем. Моя мать умерла, когда мне исполнилось десять, но я не заметил утраты, поскольку и при жизни почти ее не знал. Отец в точном соответствии с парадигмой лорда Честерфильда считал, что смеяться вслух — вульгарность. Он был весьма пунктуален в том, за что отвечал: состояние, движимость и недвижимость, обитатели его владений, будь то слуги или собственный сын, а также регулярность заседаний в палате лордов. Настоящий английский джентльмен.

Рейф опустил взгляд.

— Иметь тестем полковника Эштона для меня… было заманчиво.

У Марго заныло сердце. Неужели гордый, самоуверенный Рейф, каким она воспринимала его в восемнадцать, не только желал ее, но и нуждался в ней? Непонятно, зачем он признался. Едва ли ждет сочувствия.

Признание Рейфа заставило задать вопрос, не перестававший мучить ее и по сей день, лишавший сна.

— Если бы я стала отрицать обвинения Нортвуда, ты бы мне поверил?

— Думаю, да. Я хотел, может быть, бессознательно, чтобы ты отвесила мне пощечину… — Рейф запнулся, затем медленно сказал:

— То, что ты не стала ничего отрицать, доказывало мне твою вину.

— Ах, мой темперамент, будь он проклят! — горько произнесла Марго, с прежней остротой переживая ту боль. — Я была так разозлена и так оскорблена, что поспешила удалиться как можно быстрее, чтобы не разрыдаться перед тобой. Мне надо было остаться и выдержать объяснение до конца.

— Мое недоверие куда преступнее твоего справедливого гнева. Я — преступник. Если бы твой отец не почувствовал, что должен немедленно увезти тебя из Лондона, он не поехал бы во Францию и, возможно, остался бы жив.

— Нет, — покачала головой Марго. — Настала моя очередь извиняться. Я много наговорила тебе тогда, но на самом деле никогда не винила тебя в смерти отца. Мы действительно уехали из страны из-за моей расторгнутой помолвки, но остались после возобновления войны потому, что отец получил приказ от командования задержаться во Франции. Он знал, что мир долго не продлится, и использовал поездку еще и для того, чтобы разузнать о количестве войск и вооружениях противника.

Марго послала Рейфу насмешливый взгляд.

— Как видишь, я переняла профессию шпионки по наследству. Поэтому наличие способностей к этому ремеслу — вещь вполне естественная.

— Спасибо, — вздохнул Рейф. — Теперь мне уже немного легче.

— Жизнь — причудливый гобелен с самыми неожиданными узорами, — медленно проговорила Марго. — Если бы я не поехала во Францию, если бы не погиб отец, если бы я не стала работать с Робертом, кто знает, что бы произошло сегодня в Париже? Может быть, Варенну повезло и в Европе вновь началась бы война. Возможно, гибель моего отца и не была такой бессмысленной, как кажется при ближайшем рассмотрении?