— Агата, да что с тобой? Какая муха тебя укусила?!

       Олег присел подле овчарки и сразу прилег — под нее.

       — Даже не надейся, я не пойду с тобой гулять… Я знаю, что стемнело, но для меня суббота еще не закончилась — собачьим будет воскресенье и даже не надейся…

       Он отводил от лица собачью морду, но не думал вставать. Я не стала просить их подвинуться и просто обошла валяющуюся под ногами парочку — был бы чайник холодным, точно б облила их водой. Впрочем, они не дерутся, так что разнимать их не требовалось, а дружбу их, кажется, теперь даже водой не разлить. Разливать следовало чай — по двум чашкам, но Агата мечтала бы поставить свою миску на наш стол и получить кусок торта.

       — Место! — Олег оттолкнул ее от стола и выставил ногу в качестве барьера, который Агата, не глядя, переступила, как последнюю черту в его терпении. Он схватил ее за ошейник, вскочил со стула, на который только что присел, и оттащил упирающуюся псину к ковру у дивана: — На эту ночь это твое место. Оно мягкое, чистое и безопасное. Ко мне подходить сейчас опасно. Поняла?

       Агата кивнула, улеглась, зевнула во всю пасть и во весь голос, но как только Олег отошел от дивана, потрусила за ним следом, как ни в чем не бывало.

       — Место! — обернулся он и встал.

       Агата села и склонила голову на бок.

       — Ну ты ведь понимаешь, о чем я тебя прошу. Ты не слушаешься мне назло, верно?

       Собака перекинула голову на другой бок. Олег снова присел подле нее на корточки: