— Мы с отцом возьмем малышню во двор. Когда нам к столу?

       — Когда позову, — почти огрызнулась Елена.

       — Так у вас тоже, выходит, служебный роман? — загремел створками седой «шкаф» за щуплой спиной сына, пусть, как и у него, в свитере.

       Я снова открыла рот, чтобы молчать и дальше, и обрадовалась поддержке, оказанной моему бедру столом.

       — Так же, это он про нас с ним, — скривила бледные блестящие губы Елена. — Я на него работала.

       — Что, значит, работала? — почти что изумился Антон Сергеевич. — А сейчас не работаешь, что ли?

       — Сейчас я на тебя пашу, — поднялась со стула госпожа Вербова. — Двадцать четыре часа в сутки. Валите с кухни с грязными руками. И… Гриша, возьми из шкафа Пашкину старую куртку для Любы. Куртка у нее, небось, розовая.

       Я почему-то вспыхнула. Розовая, ну да… Ну и что? Она — девочка!

       — У нас театральный роман, — выдал с опозданием Гриша, точно впервые был шокирован речью отца. — Мы играли вместе на сцене для чужих детей, когда поняли, что созданы друг для друга.

       — Игрок! Иди за курткой, тебе сказали!