— Ну, а ты звал меня разве не за этим?

— Это ты позвонила… — Он отвернулся.

— Ты привык, что девушка остается с тобой до утра, да? — спросила я совсем тихо.

Даже, кажется, уже не шепотом, а одними губами. Как же он услышит вопрос спиной? Но он услышал.

— Какое тебе дело до других, когда я попросил остаться тебя?

Какой же у него низкий голос… Как у медведя. А тело-то тощего козла!

— Есть дело…

— Какое?

Но я не могла ему объяснить. Неужели будет пытать? Но нет, он перегнулся через матрас и, схватив меня за плечи, перетащил к себе на колени. Я смотрела Кузьме в лицо — еще чуть влажное — и чувствовала лопаткой его новое желание. Во мне тоже все горело. Пожар даже не успел затихнуть.

— Раньше я хотел просто трахать баб, а теперь мне хочется обнимать… тебя, — добавил он быстро. — Может, я повзрослел?

Я лежала и молчала. Только сильнее втягивала в себя лопатки, чтобы не сделать ему больно.

— Я признался матери, что затащил тебя в постель. Она сказала, что я мудак. А я не мудак, Даша.

— Не мудак. Это я тебя затащила. Значит, это я — сучка.

— Хорошо так поговорили! — усмехнулся Кузьма и перекинул меня на матрас, не в силах больше сдерживать свою мужскую природу.

За окном темнело, темнело перед глазами, темнело в мыслях…

— Дай мне телефон, — попросила я, когда вернула себе возможность говорить, но, вспомнив про мусорку в сумке, вскочила первой. — Я сама.

Сама скажу то, что давно пора было сказать, да повода не было:

— Мам, уже поздно. Я не поеду домой, — Она ничего не ответила. — Кузя отвезет меня утром на дачу, а вечером я приеду в город на электричке.

— Хорошо, — сказала мама сухо и закончила на этом разговор.

Да плевать!