На улице хлестал дождь, и ветер был такой силы, что деревья гнулись к земле, словно умоляли его стихнуть. Тёмное, хмурое небо, потоки воды, завывание ветра… Всё это настолько отражало душевное состояние Ксюши, что она даже усмехнулась.

А потом стала тихонько, еле слышно, чтобы никого не потревожить, напевать одну давно зауче?ную песню.

— Летят воздушные шары, и самый светлый в вышине — твоя душа.

Он отрывается легко, а мы стоим и смотрим в небо, не дыша.

И слава Богу, дождь пошёл, и сквозь завесу ты моих не видишь слёз.

Ты выше радуги уже. Сияют лица горожан: воскрес?ристос!*

(*«Всего лишь смерть» — песня группы «Белая гвардия».)

И под конец она уже плакала.

Просто не могла иначе.

Утром, когда поезд прибыл в Чебоксары, Ксюша не поехала к бабушке. Сначала ей нужно было в другое место, и она, оставив чемодан в камере хранения, направилась к родителям. На кладбище.

Погода была хорошая — здесь никакого дождя ночью явно не было, — в небе сияло солнце, и воздух казался чистым, прозрачным, невесомым. Но этот невесомый воздух с трудом входил в её лёгкие, словно там что-то застряло, почти как кость в горле, и теперь никак не может оттуда выйти. Мешает.

Да еще и слёзы, которых набегало всё больше и больше, пока она ехала, а потом шла к кладбищу, где были восемь лет назад похоронены её родители.

Но она не забыла к ним дорогу. И никогда не забудет.

Место было ухоженным, трава подстриженной — значит, бабушка заходила совсем недавно. А вот она, Ксюша, приезжает очень редко… и каждый раз задыхается здесь. Но сейчас она задыхалась не из-за кладбища и осознания того, что папа с мамой лежат там, в земле, тогда как она ходит по ней. Совсем не из-за этого…

Сначала Ксюша опустилась на колени, а затем, не выдержав, полностью легла на траву, вцепилась в неё всеми пальцами, чуть ли не выдирая с корнем, и закрыла глаза, прижимаясь к могиле родителей. Словно хотела к ним.

Впрочем, она действительно хотела. Но не могла.

Ксюша ничего не говорила, просто поглаживала землю, ощущая, как трава щекочет ладонь, и вспоминала. И думала.

Странно, но впервые за последние годы она совсем не чувствовала злости и обиды на маму. Эти чувства будто вырвало из Ксюшиной души, выбросило, как что-то ненужное. И вместо них там теперь было нечто другое… Похожее на то чувство, что она испытывала в глубоком детстве, любя родителей абсолютно и непререкаемо.

И тихая нежность лилась теперь из Ксюши, будто бы впитываясь в землю. Нежность к ним обоим, не только к отцу. За то, что были. За то, что любили. И за то, что остались в её душе даже несмотря на свою смерть.